На все четыре... - Дмитрий Сысолов

про 14-15 летних и говорить не приходится. А я им всё твержу, что рано им еще. Нет, такая тактика, конечно - приносит свои плоды. Я задаю им всем пример и разврата у меня в анклаве в разы меньше, чем у кого-либо. Конечно, те, кому невтерпеж, всё равно находят возможности. Вон, Толстый - вечно ходил как кот, сожравший чужую сметану. Или "голая вечеринка", опять же. Но всё это делалось ими тайком, стыдясь и скрываясь. Ибо знали, что я не одобрю. А, если, я сам начну такое практиковать? Что тут начнется? Представить страшно!

И вот тут Сова решила пойти в наступление с горящими глазами, решительная, как не знаю кто. Что на нее нашло, главное? Кто ж их баб поймёт-то? Может замотивировать на бой решила посильнее, а может пытается сломать тот блок на интим, который у нее возник после той памятной ночи? А ведь он точно возник. Решительная и общительная Сова, стоило только прозвучать намёку на интим, тут же бледнела, деревенела и замыкалась. Как она однажды призналась: её, даже, тошнить начинало. А тут нате... Сама пришла. Излечилась? Ой, вряд ли. Тут что-то другое. Но что? Да кто ж его знает-то? Всё, что угодно может быть. Вот только мне-то что сейчас с ней прикажите делать?

Расслабиться и получить удовольствие? Благо, что мне для этого и делать ничего не нужно будет? Ну, если, я и в самом деле погибну на этом турнире, то это действительно было б к месту. А если выживу? И мы с Совой вернемся назад в Малиновку? Вот тогда это может создать нам множество проблем. А я-таки планирую вернутся! Да и самой Сове, как бы она не хорохорилась, не это сейчас нужно. Ой, не это. Уж настолько-то я женскую психологию знаю. Сейчас ей просто страшно. До ужаса страшно, и она пытается, таким способом, почувствовать себя нужной и защищенной. Так что никакого секаса. А вот приласкать её стоит.

И, сидя на кровати, я обнял голую девчонку, прижав ее к себе. Ее спина упиралась мне в грудь. Обеими руками я, как крыльями обнял её с обоих боков. Словно завернув в себя. Укутав в кокон своих рук. Одна ладонь легла ей на живот, вторая словно сама накрыла один из бугорков девичий груди. Она застыла, ожидая продолжения, а я уткнувшись носом в её волосы, понес какую-то успокаивающую чушь. Тут, главное, говорить монотонным голосом. Поначалу она несколько раз попыталась вывернуться, но я пресекал эти попытки, сжимая её сильнее в этот момент, и тихонько Тсс-ыкая. И она смирилась-таки, что сегодня ничего не будет. Постепенно девочка расслабилась и обмякла. А я всё говорил и говорил, легонько поглаживая её. До тех пор, пока она не засопела, уснув и свернувшись у меня на груди, как маленький котенок.

А утром с самого рассвета установилась невыносимо жаркая погода. Нельзя сказать, что и накануне было как-то особенно прохладно. Ага, как же! Тоже пекло было. Но сегодня, похоже, вообще душегрейка будет. На небе - ни облачка. Ветра нет совскем, и Солнце жарит во всю мощь. Как мы все будем переносить её в своих душных бытовках, ума не приложу.

Впрочем, устроители, похоже, опасались тепловых ударов и обмороков у участников, и, потому, для начала раскрыли все двери, выпустив всех нас погулять. Пусть только лишь на ту самую арену, где вечером будет бой, но всё-таки. Потом притащили какие-то здоровенные зонтики из летнего кафе. Установили. Какой-никакой, но тенёк появился. А ближе к обеду прикатили несколько двухсотлитровых бочек с водой из Тобола. Можно хоть облиться. Чем, собственно, тут же воспользовались будущие гладиаторы. А толстый Качан и вовсе залез в одну из бочек полностью. Сидел в ней, только голова наружу. Да и голову то и дело тоже погружал. Жарко!

В бытовках никто не оставался. Казалось бы, там тенёк, ан нет. Тонкие стены мгновенно прокалились и внутри было, казалось, ещё жарче, чем на солнце. Так что мы и «тусовались» на арене. Вот только, при этом, все были, каждый сам за себя. Разбрелись по одиночке и с соседями не контактировали. Курок вообще вытащил свою кровать из бытовки на улицу, поставил её под зонтом и вытянулся на ней. Качан не вылезал из своей бочки. Нава подошла к решетке и, с какой-то тайной надеждой всматривалась, в то и дело сновавших за пределами арены людей. Словно ждала кого-то.

Жара просто убивала. Двигаться было откровенно лень. Но я решил попытаться навести мосты со своими соратниками по несчастью. Чем чёрт не шутит, а вдруг удастся подбить их на восстание и групповой побег? Ребята-то, в принципе, все боевые.

И начать я решил с Кадетского Блюза. Нет, ну логично же? Он же, как я понял, из людей Паши Севера. Союзник, как-никак.

– Привет, - я опустился на жёлтый песок арены рядом с лежавшим Блюзом. Здоровый парень. Здоровее его здесь только Мосол и Качан. Все остальные уступают в стати. Черты лица крупные и грубые. И покрыто кратерами оспин. Простой парень. Не интеллектуал ни разу, сразу видно.

– Чо надо? - недружелюбно буркнул тот, покосившись в мою сторону.

– Так просто. Поговорить, - как можно беззаботнее признался я. - Может знакомых общих найдем. Мы ж союзниками были. Я к вам пару раз ездил. А Шаман и вовсе в последнее время к вам с кинопередвижкой зачастил.

– Какой такой кинопередвижкой? - раздраженно, явно закипая, спросил парень.

– Ну кинотеатр такой на базе автобуса. Фильмы приезжал показывать. Обычно возле 75-ой школы останавливался. Рядом с Пятерочкой... Где раньше кинотеатр Александра Матросова был.

– Не видел, - недовольно буркает тот. - Мы в Северном в последнее время почти не появлялись. Мы ж на Омской с апреля торчим. Воюем.

– Так Князя люди тоже там стоят, - с готовностью подхватываю я. - Кисель главный. А ещё Корень с броней, да Сильвер со штрафниками.

– Да, с Пиратом пересекались. Он к нашему Буру частенько заскакивал.

– У него там в подчинении Длинный был с бойцами. Конь, Утюг, Дрын.

– Был, - слегка оживляется Блюз. - Длинного помню. И Утюга. Утюга, кстати, убили потом во время первого штурма. И Дрына помню. Молодой был. Его ранило. Коня вот не помню. Наверное, в другом месте был.

– Он позже прибыл. В апреле он в больничке лежал, - со знающим видом просвещаю я, - с коленом