Кодекс Охотника. Книга XXXII - Юрий Винокуров

Раздражение в голосе Хранителя нарастало, и это могло закончиться очень непредсказуемо, а мне это совсем было не нужно. Поэтому я всё-таки решил вклиниться в этот странный монолог:

— Уважаемый, — осторожно произнёс я. — Мне только спросить! Ну, в смысле, я быстренько забегу, схвачу свои вещи, а возможно, и одного человека, и сразу оттуда выскочу. Вы даже не заметите.

— Клятва… Клятва должна быть исполнена. Долг… Долг перед Вселенной… Человечество есть Вселенная… Единое целое не должно быть разъединено… — продолжал Хранитель.

— Кажется, этот Хранитель поломался. Несите нового, — я попытался задумчиво почесать затылок, но учитывая, что я был куском энергии, хрен у меня это получилось.

— Проход открыт! — внезапно сказал Хранитель.

Я не успел удивиться, как оказался в новом мире.

— Хрю… — сказал Затупок, висящий у меня под мышкой и заинтересованно посмотрел мне в глаза.

— Сам в шоке, мохнатый, — сказал я. — Но с Хранителями всегда так, они не от мира сего.

Внезапно медоед подтянул носом и начал резко вырываться у меня из рук. Такого вообще никогда не было. Поэтому от неожиданности я отпустил его.

Медоед был далеко не кошкой, и с его везением, конечно же, он хряпнулся на землю, на спину. Раздражённо хрюкнул, быстро перевернулся на ноги и рванул в близлежащие кусты странного фиолетового цвета. Ну, а я ломанулся за ним, пытаясь разглядеть, где нахожусь.

А находился я в странном мире, где вокруг было всё фиолетовое: трава, кустарник, и высокие мощные деревья с голыми стволами внизу и раскидистой фиолетовой кроной вверху. Ну а сквозь небольшие промежутки на этом древесном «потолке» пробивались фиолетовые же лучи местного солнца.

Затупок ломился вперёд с завидным энтузиазмом. Мне пришлось приложить усилия, дабы не отставать от него. Хотя мой внутренний «компас» уже подсказывал куда идти. Впереди находился первый меч Рода Галактионовых. И прямо сейчас он звал своего хозяина.

Быстро двигаясь за Затупком, я углублялся в заросли. Внезапно осознав, что кроме хруста ломающихся на моём пути веток, вокруг не было слышно никаких звуков. И это было очень странно… В любом мире, тем более в мире, в котором есть живая растительность, раздавались какие-то звуки, будь-то шуршание насекомых, пение птиц, шорох животных, да даже обычный шум листвы от ветра. Здесь же полнейшее ощущение, что и у меня отрубился слух. Я мог бы в это, наверное, поверить, если бы, как сказал, не слышал хруст ветвей и пыхтение бегущего вперёди медоеда.

Минут через двадцать быстрого бега мы выскочили на большую поляну, посреди которой находилась то ли пирамида, то ли какое-то культовое сооружение. Тёмный камень, мрамор или гранит, был затянут фиолетовыми лианами. Мозг такая штука, что всегда пытается подобрать любой вновь увиденной картине что-то из старой памяти. Прямо сейчас я вспомнил Змеиный храм, который посетил на заре моей карьеры Истребителя монстров в этом мире. Ещё я вспомнил здоровенную змеюку, от которой еле унёс ноги. Попадись такая же мне сейчас, просто дал бы ей щелбана, и от этого она подохла бы. Хорошо быть сильным!

Я невольно улыбнулся, глядя на Затупка, который растерянно водил головой туда и сюда, принюхиваясь. Ну да, никакого входа я не видел. При ближайшем рассмотрении это больше подходило просто на скалу с вырезанными в ней ступенями. Ну или вход был замаскирован так тщательно, что я не увидел его.

— Ш-ш-шука-ш-ш-шабака! — Шнырька всегда на одной волне со мной, и прямо сейчас он был в поисках входа. — Ш-ш-шплошная ш-ш–шкала… — добавил он.

Я даже не стал проверять, раз Шнырька так говорит, значит, так оно и есть. А ещё это значит, я посмотрел наверх, что мне придётся забраться на эту самую верхотуру.

Затупок, кстати, тоже это понял и попытался сделать это первым. Вот только гладкий камень не давал ему забраться. Мохнатый полез по лиане, та оборвалась, и он брякнулся на землю. Зарычал, когти его окутались голубым пламенем, и он вонзил лапу прямо в твёрдый камень, а потом и вторую. Вы видели когда-нибудь человека-паука? Ну, все, наверное, видели. А прямо сейчас я лицезрел медоеда-паука, который, ловко перебирая лапами, полз вверх по вертикальной гладкой поверхности, оставляя после себя дыры в камне.

Я же решил поступить по-другому. Оттолкнулся от земли и полетел вверх, подхватив мохнатого уже на середине пути. Несколько секунд, и вот я уже нахожусь на ровной, как будто спиленной огромным мечом верхушке этой странной пирамиды.

Я огляделся. Куда ни бросишь взгляд, вокруг было одно сплошное море фиолетовых деревьев. Без малейшего признака цивилизации и вообще какой-либо другой жизни.

Затупок снова дёрнулся и вырвался из моих объятий, побежав вперёд. Я развернул голову в сторону, куда он пошёл, и покачал головой.

М-да… Где-то в глубине души я надеялся на то, что найду живого и невредимого Александра Галактионова, который ответит на множество накопившихся у меня вопросов. Но Вселенная явно решила по-другому. Потому что в тёмном камне скалы торчал красивый клинок, гарда которого была стилизована в виде чёрного дракона. А с навершия рукоятки яростно скалился медоед.

Живой медоед в это время подскочил к мечу, засуетился, в чрезвычайном возбуждении начал метаться туда-сюда, как будто пытаясь найти человека, к которому он так стремился все эти годы. Но буквально через несколько мгновений ему в голову пришло осознание. Он медленно подошёл к мечу и грустно ткнулся головой в клинок, издав горестный всхлип.

Я медленно подошёл к мохнатому и взял его на руки, точно так же, как я держал своих детей. Медоед положил мне голову на плечо. Но перед тем, как он это сделал, я увидел, что у него из уголка глаза выкатилась одна небольшая прозрачная слеза.

— Ладно, ладно, не грусти, — похлопал его по башке, аккуратно поглаживая. — Твой прошлый хозяин прожил хорошую жизнь. И я уверен, что мы ещё узнаем о его судьбе, а возможно, и о нём самом. Как показали последние события, мой тёзка был непрост, очень непрост. Родовой клинок, одна из главных ценностей Рода, оставленный здесь в одиночестве, совсем ничего не значит. Я уже немного понимаю, каким человеком был Александр Галактионов. Это может значит всего-навсего, что он оставил Драко для нас, а сам… — я усмехнулся, подняв голову к небу, — а сам смотрит на нас сверху и ржёт. А