Время перемен - Владимир Владимирович Голубев

[5] Бухарское ханство (Бухарский эмират) – узбекское государство с центром в Бухаре (город в современном Узбекистане), с 1500 до 1785 год Бухарское ханство, затем с 1785 по 1920 год Бухарский эмират. Включал в себя часть территорий современных Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, Туркменистана, Афганистана, Киргизии, Ирана и Китая

[6] Кокандское ханство – узбекское государство со столицей в современном узбекском городе Коканд, существовавшее с 1709 по 1876 год. Включало в себя часть территорий современных Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, Казахстана и Китая

[7] Яик – Урал (совр)

[8] Илек – река, крупнейший левый приток Урала

[9] Иртыш – река, главный приток Оби. Исток находится в Китае, а место впадения в Обь возле Ханты-Мансийска

[10] Ишим – река, приток Иртыша

[11] Тобол – река, приток Иртыша

[12] Синьцзян – регион на северо-западе Китая, населённый преимущественно некитайскими народами

[13] Старший жуз – группа казахских племён, кочевавших на юго-востоке современного Казахстана

[14] Стратилатов – город Фокшани (Румыния) (авт.)

[15] Вобан Себастьен Ле Претр, маркиз де (1633–1707) – выдающий французский военный инженер

[16] Фридрихсгам – совр. город Хамина на берегу Финского залива в Южной Финляндии

[17] Нейшлот – совр. город Савонлинна в Восточной Финляндии

[18] Голенищев-Кутузов Илларион Матвеевич (1717–1784) – русский военный и гражданский деятель. Отец фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова светлейшего князя Смоленского

[19] Архимедов винт – механизм для передачи воды в форме полой трубы с винтом внутри, прообраз шнека – винтового конвейера

[20] Скребковый конвейер – транспортирующее устройство, в котором перемещение насыпных грузов производится по жёлобу с помощью специальных лопаток, закреплённых на цепи

[21] Литургия — важнейшее богослужение

Глава 4

Меньше, чем через месяц Тимофей снова собрался в Петропавловск. Надо было доставить, как условились, молодых баранов дорогому другу Иосифу, но это можно было бы доверить и хорошо знакомому шкиперу Полусонову. Однако же Обрину хотелось вернуться в столицу наместничества, он мог обманывать себя, говоря, что так и не смог нормально поговорить с Владыкой, что первую постоянную поставку овечек надо проконтролировать, но в душе ирландец понимал — на самом деле, он просто хочет узнать, как дела у Марты.

Запала ему в сердце эта непутёвая девчонка, такая же рыжая, как его покойные жена и дети. Он пока ещё не мог забыть свою супругу, и пытался убедить себя, что за совсем молоденькой непутёвой немкой надо проследить – никого у неё нет, пропадёт совсем, но глубоко в сердце постукивало уже чувство — ему просто необходимо защищать девочку от всех невзгод.

На сей раз он первым делом заглянул в дом Владыки и, о чудо, тот не был занят и с удовольствием поговорил со своим крестником. Тимофея он любил, да и собеседником тот был хорошим. Обрин научился читать, ещё пока жил в монастыре, и читал много, просто глотая книги, постоянно выпрашивая новые. Богородице-Симуширская обитель скупала все книги, выходившие в России, а их было множество – и религиозные сочинения, и учебники, и поэтические сборники, и даже романы, а ирландец, видимо, поставил себе целью – прочитать их все. Практически лишённый в своей жизни в Ирландии доступа к культуре, в России он быстро навёрстывал потерянное и даже начал писать стихи, пока просто переводя на русский те сказания, что слышал в детстве.

Тимофей даже прочитал несколько своих вирш[1] Владыке, а тому они понравились.

- Ты только, сын мой, не бросай это дело! Не бросай! Ты побольше с людьми говори да книги читай, вот и поймёшь, как лучше это делать. Тогда у нас на Камчатке свой пиит[2] появится! – даже проронил слезу Иосиф.

Стесняясь, ирландец всё же спросил про Марту.

- А, та непутёвая-то! – улыбнулся Владыка и ласково посмотрел на крестника, — Что сказать, хорошая девочка. Пусть пока и не открылась она мне, но вижу, что душа её не чёрная. Трудится[3] она в женской обители Святой Софии, здесь в городе.

Когда ирландец, окрылённый беседой с епископом, выходи́л из покоев, его окликнули.

- Тимофей Иосифович! Здравствуйте! Я услышала, что Вы у отца Иосифа и вот…

Он сразу узнал Марту, пусть она и выглядела теперь совсем иначе, одетая в скромное платье и строгий платок, не походила девушка на былую баронессу, да и в глазах у неё уже не кипел бунт и беспричинная злоба. Напротив, она очень робела, будто боялась, что её прогонят.

- Марта! Здравствуй! – обрадовался он, — Я к тебе в монастырь шёл! Как ты тут? Не обижают тебя монашки?

- Нет, Тимофей Иосифович! Никто и не думает о таком! – как-то испуганно и немного недоверчиво улыбнулась она ему, — Тружусь-то я наравне со всеми!

- Вот, зашёл к Владыке, хотел узнать, где ты… — глупо улыбался ей Тимоти, — И что, норов твой дворянский не мешает?

- Все в обители наравне, перед кем мне здесь кичиться? Со мной там графини да принцессы… Земля здесь такая, что дворян во множестве. – она грустно перебила свой платок.

- Не волнуйся, девочка. Всё пройдёт, люди-то вокруг добрые! Я ведь через многое прошёл, не дай бог тебе такое пережить! Когда у тебя на руках умирают все, для кого ты дальше жил. Ох! – слова вырывались у него как-то сами.

Всё, что он хранил в глубине своей души, сейчас изливалось на эту рыжую девчонку. Тимофей говорил и не мог остановиться. Рассказывал, как старший его сын сошёл с ума, хотел от голода грызть трупы умерших соседей, и он сам убил свою кровинушку, чтобы уберечь его от чудовищной участи гореть в аду.

Как тихо уснули и не проснулись две дочки, как утекла жизнь из его любимой жены, как младший сын захлебнулся на английском корабле, на котором их перевозили, в вонючей грязной воде на дне трюма, от голода лишившись сил. Как, наконец, последняя дочка, Анна, умерла у него на руках прямо на пристани Петропавловска. И как после этого погас перед его глазами свет… Наверное, он никогда бы не зажёгся для него снова, если бы не брат государя, Алексей Акулинин – он приметил сумасшедшего умирающего ирландца и