Игра одиннадцати - Амалия Лик

предмет. Заметив ее взгляд, парень тут же спрятал шар в карман. Ева скривилась и откинулась на широкую спинку кресла. Она сделала еще несколько глотков вкусного освежающего напитка, а вездеход уже начал свое движение, везя их в неизвестном направлении. Буквально через несколько минут Еву разморило, веки стали тяжелыми и закрывались сами собой. Она пыталась побороть накрывающий ее сон, но, выглянув в проход, увидела, как остальные удобно устраивались на сиденьях.

«Может, это и к лучшему», – подумала Ева и перестала сопротивляться.

А + Я

Я бы хотел сказать, что влюбился в нее с первого взгляда, но это, увы, было не так. Как оказалось, мы учились с ней в одной школе много лет, ходили на тот самый второй этаж высоченной стоэтажки, сидели в соседних классах. Но семь лет я ее не замечал, даже не знал о ее существовании. И вот на выпускном я наконец ее увидел. Нет, наверняка я видел ее сотни, а может, и тысячи раз в коридорах, столовой, спортивном зале, около здания. Но увидел я ее только в тот день.

Мы учились в разных потоках. Я был популярным, взбалмошным и самоуверенным. Девчонки липли ко мне, сколько себя помню. А она… она была незаметной скромницей, одной из многих. К окончанию школы у нас сформировалась группа «привилегированных», которые чувствовали себя островитянами, а всех остальных просто не замечали. Мы умели наводить в школе шорох, да и не только в ней. Носились по лестницам высотки, вскрывали замки дверей на другие этажи и на крыши. А еще научились взламывать сеть, ломать порталы, вирусить. Нет, мы не были преступниками, нам всего лишь хотелось бурления эмоций. Мы считали, что в недалеком будущем все переберемся на Острова, что достойны только лучшей жизни. И неважно, какими путями. Тем более на поверхности мы привыкли иметь больше, чем было у многих.

Учился я неплохо, особенно это касалось технических предметов и работы с сетью. Учителя говорили, что с моими способностями и поддержкой отца я могу достичь любых высот, работать на островитян. Но я не хотел следовать их наставлениям, а собирался сам стать островитянином. Тогда жизнь кипела вокруг меня и несла сквозь дни в оглушительном потоке страстей.

Девчонок я всегда выбирал, ориентируясь на их яркую внешность, идеальную фигуру и дерзкий, раскрепощенный нрав. С такими было весело и просто. Никаких заморочек и выноса мозга. Отвязные вечеринки на руинах, безбашенные друзья, прогулки по ночному городу и рассветы на крыше высоток. Что сказать, гормоны кипели, мозг отключался. Мне всегда нравилось, когда девушки носили обтягивающие резиновые костюмы, красили темным губы и смотрели на меня с желанием. Это возбуждало. Особенно когда я сажал такую девочку на воздушный скутер, подаренный отцом, и несся по руинам, чувствуя, как она прижималась ко мне всем телом.

Но к концу обучения однотипные вечеринки уже поднадоели, а веселые подружки превратились в зануд, жаждущих отношений. В те дни я словно предчувствовал начало какого-то нового этапа своей жизни. К тому же мама убедила отца не дарить мне вездеход на восемнадцатилетие, если я не пройду распределение и не оденусь как положено на вечер в честь окончания школьного обучения. Распределение было пройдено с первого раза, – не знаю, почему мама сомневалась. Оставалось только поступить на тот курс, который я хотел. Первую часть сделки я выполнил безоговорочно. Оставалась вторая. И в день икс я, побежденный обстоятельствами и мамой, стоял, одетый как обслуга островитян: белая рубашка, черный костюм, черная повязка на шее, новые часы и классические блестящие подошвы, которые покрылись пылью, как только я вышел из высотки, где мы жили. Друзья умирали со смеху. Они-то привыкли видеть меня в резиновых брюках, футболке и непродувайке. Я бы пришел в этом и на праздник, честно, если бы не вездеход, который стоял на кону. Мама и девочки, с которыми я учился, охали и восторгались, а я парился в пиджаке и задыхался в повязке.

В тот день в самом большом помещении школы на первом этаже собрались все окончившие обучение, их родители и родственники. Программа началась со скучных речей заведующего школой и давателей, которые все десять лет пичкали нас информацией, готовя к пожизненному труду на благо Островов. Интересно, хоть кто-то вслушивался в их слова? Затем зачитали списки окончивших и нажали кнопку отправки. Наконец мы получили долгожданные справки об окончании, итоги распределений и разрешения, в которых указывался список курсов, куда позволялось пойти. Никогда не понимал, зачем весь этот маскарад, если все документы отправлялись на сетевые почты.

После выступали представители высших школ и убедительно рассказывали, что обучение даст нам шанс приблизиться к Островам, позволит улучшить жизнь. Но никто не говорил о том, как попасть на те самые Острова, что сделать, чтобы за нами прислали капсулу и увезли в лучшую жизнь. Их энтузиазм был наигранным, улыбки лицемерными, я видел, что они не верят в свои слова. Но я молчал. Впереди была еще одна унылая часть этого нелепого представления – любительские выступления окончивших, тех, кто собирался посвятить себя развлечению остальных.

Я помирал со скуки. Зашел в чат, где мы общались с друзьями, пролистал все сетевые страницы знакомых и тех, за чьей жизнью следил. Посмотрел новинки вездеходов и парящих скутеров. Но ничего интересного не нашел. Я оглядел зал, придумывая, как бы сбежать. Мама угрожающе посмотрела в мою сторону, когда я стал протискиваться сквозь толпу. Но в этот момент боковым зрением я заметил, как на импровизированную сцену вышла она. Волосы темными крупными спиралями спускались на плечи, глаза светились непонятным мне счастьем, а улыбка на чуть покрытых блеском губах казалась открыто-застенчивой. Но самым завораживающим были ямочки на ее щеках. Я замер, развернулся к сцене и, не отрываясь, стал рассматривать странную девушку-видение. На ней было легкое светло-розовое платье до колен, которое обнимало волнами ее ноги. Она словно сошла с картин другой эпохи. Ничего сексуального, вызывающего, дерзкого. Наоборот, обтекаемые изгибы и плавные движения. Она плыла по сцене в луче света. В руках у нее была электронная скрипка и смычок. Девушка встала к микрофону, зазвучала фоновая музыка, и она начала играть. Меня никогда не привлекали инструментальные выступления. Но ее образ, движения вкупе со струящейся по залу мелодией пленили меня. Я слышал едкие шутки в ее адрес, но не мог оторваться. Друг больно пихнул меня локтем, и только тогда я отвел взгляд. Но в его глазах я тоже заметил блеск желания.

Ну уж