Отчаяние - Анастасия Пименова

Военный продолжил называть имена, а я увидела, как в нашу сторону движется Маршалл. Он тоже увидел меня и брата, после чего нахмурился и встал возле входа в салон автобуса.

Что он тут делает? Неужели, тоже поедет с нами?

Да, я знаю, что должно быть два сопровождающих, которые высадят нас, а после уедут обратно, но… не думала, что это будет Маршалл.

– … Эйвери Рид, – сердце забилось чаще, как только я услышала свое имя.

Эллиот уже отдал рюкзак Тоби и посмотрел на меня. Я выдала ему кивок и слабую улыбку, а в моих глазах застыли слёзы, но ни одна из них не скатилась по щеке.

Мы не сказали друг другу ни слова, и я подошла к военному, которому протянула карточку.

– Пути назад не будет, – вдруг сказал мужчина, не забирая мою карточку.

– Знаю.

– Ты умрешь там. И мальчишку за собой утащишь.

Мне не понравились его слова. Кто он такой, чтобы мне это говорить? Его работа – просто отвозить людей, а не предсказывать будущее.

Я промолчала, стиснув зубы и продолжила ждать, пока он заберет карточку. Наша война взглядами длилась недолго, поэтому я направилась в салон автобуса.

Маршалл придержал меня за локоть, не давая попасть внутрь и заставляя посмотреть ему в глаза.

– Почему?

– Это уже не твое дело.

Я не хотела грубить, но это действительно не его дело.

Вырвала локоть и зашла в салон, где уже сидят семь человек, села почти в самом конце, заняла место Тоби возле окна и стала ждать.

Моего брата назвали последним.

Я увидела, как Маршалл обошел автобус и сел за руль, а другой военный зашел внутрь салона, после чего дверь закрылась.

Тоби переплел наши пальцы, сжимая мою руку.

– Мое имя Робин, но вы его можете не запоминать, потому что примерно через четыре часа вы уже будете сами по себе. Кафоликон вам выдадут на месте.

Сказав эту короткую речь, он сел рядом с Маршаллом спереди.

Вот и всё.

Тоби посмотрел на Эллиота, я заметила это боковым зрением, а сама не смогла.

Автобус медленно тронулся с места и через семь минут мы уже подъехали к воротам. Именно там Робин отдал все наши личные карточки, а после… ворота открылись, и мы выехали за пределы квадранта.

Глава 11

Брат стал глядеть сквозь решетки, потому что сел возле окна, а я рядом, но тоже смотрю туда же, потому что это впервые, когда мы выезжаем за пределы квадранта.

Пока видны только деревья, которые находятся от дороги, где мы сейчас едем, на приличном расстоянии. Возможно, в двух или трех милях.

Мы едем прямо, не сворачивая никуда. Я чуть отклоняюсь влево, чтобы через водительское окно увидеть дальнейший путь. Да, вдалеке тоже видны деревья, но дорога никуда при этом не сворачивает. Видимо, территория вокруг квадранта полностью расчищена.

В салоне автобуса стоит полнейшая тишина. Никто не переговаривается между собой, все предельно сосредоточены или… просто напуганы, как и я.

Ощущение невидимого давления в воздухе заставляет меня оглядываться, пытаясь прочитать эмоции на лицах пассажиров. Их глаза, полные тревоги, блуждают по местности за пределами автобуса.

Я чувствую, как холодный пот стекает по спине, будто страх становится неотъемлемой частью поездки, а тишина – лишь предвестием грозы.

Только спустя минут двадцать пейзаж впервые начинает меняться, как и трасса.

Деревьев становится больше, и они словно окружают трассу, которая только сужается. Асфальт здесь тоже хуже, потому что нас хорошо потряхивает из-за ям.

Сегодня безоблачная погода, поэтому солнце освещает каждый листочек на дереве, некоторые из которых желтоватого цвета из-за засухи.

Я внимательно смотрю за пейзажем, словно боясь, что откуда-нибудь выскочит один из пожирателей, но природа так и остается спокойной. Единственным не вписывающим сюда фактором является наш автобус, поэтому я даже позволяю себе совсем немного расслабиться и отворачиваюсь.

Блуждаю теперь взглядом по таким же самоубийцам, как и мы с Тоби. Мужчины почти все выглядят подготовленными, они в хорошей физической форме, с большими рюкзаками, в которых наверняка есть препарат. Лишь одна женщина выделяется на фоне, не считая меня и брата. Она едва старше мамы, и у неё практически нет с собой вещей, лишь небольшая сумка, а ещё она слишком бледная.

Я хмурюсь, смотря на неё, видя, что она, в отличие от других, не смотрит на то, что творится за пределами автобуса. Ей будто бы всё равно, словно… она уже там была. Возможно, это так и есть.

Женщина замечает, что я за ней наблюдаю, и поворачивает ко мне голову. У неё скатывается капля пота по виску, и я отворачиваюсь. Не знаю, отчего она бежит или, наоборот, к чему, но… тут у каждого свои проблемы. Ей страшно, как и каждому из нашей небольшой группы.

– Можете так не переживать, – раздается голос Робина, когда военный встает и проходит между нашими рядами, – территория поблизости квадрантов зачищена от пожирателей, и там, куда мы вас везем… их тоже не должно быть. Возможно, будет один или несколько, но это уже ваши трудности, но пока вы в автобусе, то беспокоиться не о чем.

После его слов напряженная атмосфера спадает и многие точно, как и я, позволяют себе небольшую передышку, расслабляясь.

– Чуть меньше, чем через два часа мы сделаем небольшую и единственную остановку на три минуты, а после поедем уже до места назначения без остановок. Поэтому если кому-то нужно будет выйти, то подготовьтесь сразу.

После объявления Робин вернулся на место, а я позволила себе даже прикрыть глаза, понимая, что лучше это сделать сейчас, ведь позже такой возможности может не быть.

***

Проснулась от слабого толчка в бок. Как только распахнула глаза, то поняла, что не знаю, где нахожусь. Однако, почти сразу же всё вспомнила и успокоилась.

– Эйви, проснись. Почти приехали.

– Остановка… так быстро? Я проспала два часа?

– Да, почти.

Я протерла глаза рукой и подавила зевок, замечая, что солнце уже садится.

Вот один из главных минусов – когда нас привезут, то будут сумерки, а темнота всегда представляет опасность.

Пейзаж тоже поменялся. Теперь деревья находятся в трех футах от нас, так близко. Дорога окончательно сузилась, поэтому я мысленно поняла, по какому именно шоссе нас везут. На карте шоссе сто сорок три было отмечено более жирным шрифтом, означая, что оно главнее, то есть шире. Так мы не на нем, а скорее всего на двести восьмом, но это уточню у Робина или Маршалла