Компания «Охотники на монстров» - Ларри Коррейя

Клик.

– Это умертвие. Самый опасный тип зомби. Дары старушки Европы, мать их за ногу.

Этот слайд застал меня врасплох. Тварь была мерзкая, похожа на обычного человека, но с жутким, перекошенным лицом, острыми черными клыками и красными глазами. Но привлекло мое внимание не это: на фото кипел бой. Джули Шэклфорд в углу кадра пыталась удержать монстра на расстоянии длинным копьем. На ней была какая-то странная, подогнанная четко по фигуре броня, темные волосы взметнулись, на лице застыло одновременно испуганное и сосредоточенное выражение. Камера поймала Джули в движении: она как раз грациозно подалась навстречу когтям нежити – хоть сейчас на обложку спортивного журнала. Вот только спорт был специфический: многоборье с монстрами, а наказание за проигрыш – мучительная смерть.

Я вгляделся в ее лицо. Лицо девочки, слишком молоденькой, чтобы таким заниматься, еще не той красавицы, какой она стала сейчас, но уже безумно храброй. Она боролась, оскалив белые зубы. На ней были очки, но я мог различить ее карие глаза. Сердце сжалось, стоило увидеть ее в опасности, хоть я и понимал, что все давным давно закончилось. Какая же она красивая…

Ну я и додик, конечно.

Я постарался не пялиться, а внимательно слушать, что рассказывает Предтеча. Кое-что я пропустил, но просить его повторить не решился. Он как раз рассказывал, чем опасны умертвия.

– Их прикосновение парализует даже через доспех. Проходит быстро, но им обычно времени хватает. Чертовски сильные твари, поэтому без подкрепления и тяжелого вооружения к ним лучше не соваться.

– Что там случилось? – выпалил я.

– А?

– На фото, с этим… умертвием.

Предтеча ответил не сразу. Наверное, раздумывал, щелкнуть меня по носу за то, что перебил, или рассказать всю историю. Он не любил травить новичкам байки, в отличие от Сэма и Майло, которые это дело просто обожали. Наконец, Эрл, видно, решил с нами поделиться, но взгляд его обещал, что я за это буду бегать вокруг площадки, пока не проблююсь.

– Октябрь девяносто пятого, окраина Сандаски, Огайо. Канун Хэллоуина. В нашем деле это самая горячая пора. Мы зачищали от гулей старое кладбище, но умертвия не ожидали: эта тварь просто выскочила из земли прямо перед машиной, смяла капот голыми руками, стекло раздробила, как леденец. Я был на переднем сиденье, но ничего не успел сделать – она меня парализовала одним ударом, тело слушаться перестало. Майло сидел за рулем – его тоже вырубила. Джули была на заднем сиденье, выстрелила из пистолета прямо между нами. Наверное, застала умертвие врасплох, потому что оно бросило нас и начало отдирать крышу, чтоб добраться до нее. Джули его ткнула копьем.

Он помедлил, прикусив нижнюю губу.

– Заметьте, она молодец, что не стала дальше стрелять. Пули умертвие, в принципе, могут остановить, но ключевое слово – «в принципе». Чем дольше такая тварь живет свою нежизнь, тем сильнее становится. Свежих убивать довольно легко, но этот сукин сын там ошивался с самой Гражданской войны. Таких сразу хрен упокоишь, поэтому против них только командная работа: одни отгоняют, другие поливают огнем. Наши услышали по рации, что у нас проблемы, и поспешили на помощь. Но они были далеко.

В общем, Джули отгоняла его копьем. Стоило ему дернуться – сразу колола. Видите, там, у основания клинка, гарда? Это чтобы тварь не соскользнула по древку и не достала охотника. Вот так Джули его и держала: постоянно била, а он никак не мог ее достать. Фото сделал какой-то левый идиот, который там шатался. Но вышло качественно. В конце концов я пришел в себя, выполз из тачки и поджарил умертвие.

– Поджарили? – переспросил кто-то.

– Огнеметом. Не выходите на сильных умертвий без огнемета. Если он загорелся, значит, скоро выдохнется. Джули его пришпилила к двери склепа и держала, пока он не перестал дергаться. Долго пришлось держать, живучий был сукин сын.

– Сколько лет ей тогда было? – спросила Холли.

Предтеча задумался.

– Только исполнилось восемнадцать.

– Вот черт.

– Это у нее в крови, – сказал он и продолжил урок.

* * *

Отпилить человеку голову труднее, чем кажется. Тело туда-сюда елозит, из него постоянно что-то льется, а если рукоятку ножа запачкаешь, она становится скользкая, лезвие в какую-нибудь неучтенную кость впивается – и кранты. Я зарычал, таща нож через похожую на резину кожу.

– Питт! Не ветки в саду пилишь! Ты его убить должен! Руби давай! – заорал Сэм. Наш Сэм всегда орал.

Подчиняясь приказу, я занес тяжелый нож над головой и со всей силы обрушил на горло трупа, прорубаясь через ткани и ломая позвонки. Отрубленная голова покатилась по столу и с хлюпаньем приземлилась на пол.

– Уже лучше! – так же громогласно похвалил инструктор. – Класс! Видали? Нечего тормозить, есть такие твари, которые не сдохнут, пока им башку не отрежешь. Действовать надо быстро, нечего сиськи мять: раз – и все, будто дрова колешь. Вы ж не забывайте: свежие покойники сильнее дергаются!

Мы, оставшиеся салаги, начали потихоньку превращаться в сносную команду охотников. В этот раз мы стояли возле ангара в небольшой холодной комнате, известной как «убойный цех». Для самых стойких, которые не свалили до этого, К.О.М. припасла особо мерзкие испытания. Я, конечно, верил, что втыкать колы и рубить головы трупам для охотника очень важный навык, но подозревал, что главная цель – отсеять тех, кого отвращает сам процесс отпиливания человеку головы.

Наверное, такие уроки надо было ставить как раз первыми, чтобы люди со слабыми желудками уходили сразу, но Майло сказал, что пришлось повременить, потому что трудно собрать по медицинским вузам достаточно трупов. Поэтому и ждали до последнего, чтобы народу осталось поменьше и можно было не слишком усердствовать: нашли парочку – и хватит. Майло был человек практичный.

– Следующая команда. Ньюкасл и Мид, – сказал Сэм Холли и Чаку, стоявшим за нами в очереди, пока Майло отмывал из шланга пол. Некоторые салаги, увидев это упражнение, весь обед вывалили, приходилось теперь смывать его в слив.

Положив перемазанный телесными жидкостями нож на стол, я отошел вымыть руки. Они здорово тряслись, и тошнило меня не по-детски. Рядом яростно соскребал с себя грязь Трой.

– Отстой какой-то, – прошипел он.

– В следующий раз я вгоняю кол, а ты рубишь, – ответил я.

– Эй, ты сам решку выбрал, я не виноват.

– Ну, скажи спасибо, что не пришлось в кишках ползать.

Он нахмурился.

– Даже не напоминай, я тут и так пытаюсь не сблевать.

«Ползать в кишках» – это когда салагу посылают ползти через