Чужой наследник 7 - Данил Коган

— Я уже сказал, что мне надо подумать. — Орлов явно прислушивался. Надеялся стук моего сердца услышать или дыхание. Но нет. Такое со мной больше не прокатит. Полная блокировка звука.

— У тебя есть примерно двадцать-двадцать пять минут. — Я демонстративно достал комм, и перелистнул экран с новостями. Дыра в груди уже «заросла».

В комнате воцарилась тишина. Князь легонько постукивал пальцами по подлокотнику кресла, погрузившись в размышления. Я его не отвлекал. Решение тяжелое. По сути, у него выбор был без выбора. Император мог бы все это и по видеосвязи озвучить. Но есть нюанс.

Это рубины.

Они лучше всего понимают язык насилия. Дерутся они обычно до последнего.

А здесь ему было продемонстрировано, что драка бесполезна. Противник в другой лиге. Не будет залихватский схваток, и раскидывания магией направо-налево. Его род тупо вырежет какой-то «фокусник». Который умудрился забраться к нему в кабинет и отравить его самого. Что там говорить о главах семей и наследниках? У них и вовсе шансов нет.

И сейчас он пытается смириться именно с этой мыслью. Если у него получится, считай переговоры удались. Если нет… Придется выполнить обещание. Я не в восторге от этой перспективы. Но сделка с императором в приоритете. Мне не очень нравится убивать ограненных, которые мне ничего плохого не сделали. С другой стороны меня и совесть мучить не будет. В конце концов в прошлой жизни я только этим, по сути, и занимался. Но мне было четко обещано, что это единственная, первая и последняя просьба такого рода от алмазного дворца. Других не будет. Я собственно на этом обещании — четком и недвусмысленном настоял. Шуйский попытался юлить, у него были другие планы, но я и покрученей ребят видел. У меня нет никакого желания снова работать убийцей на поводке Дворца Алмаза. Так что «Стилет императора» совершает свой последний удар. Хехе. Звучит, как название н-ной серии визеофильмы.

В тишине прошло одиннадцать минут. Я засекал. Наконец Орлов разродился:

— А ты действительно хорош. Если тебя нет в кабинете, как ты управляешь иллюзией?

— Секрет камня. Ты же не думаешь, князь, что я здесь затем, чтобы прочитать тебе обзорную лекцию по моей родовой магии? Это действительно то, что тебя волнует? Как достать меня? Тебя беспокоит инструмент чужой воли?

— Нет конечно. Достать тебя, я достану, поверь. Никогда о тебе не слышал, но теперь-то… В общем мой ответ да. Я готов обсудить условия.

— Под верхней пачкой бумаг лежит комм. Позвони.

— А ты предусмотрительный. — Сказал он поднимая документы и обнаружив под ними небольшой комм.

— На том стоим, князь.

Ткнув иконку единственного сохраненного в памяти номера он поднес устройство к уху. Трубку на том конце подняли довольно быстро.

— Шуйский. — Сказал Орлов в трубку. — У меня здесь твой убивец-переговорщик. Я согласен с твоим любезно переданным через него предложением, но хочу обсудить детали.

Выслушав ответ, добавил.

— Около пятнадцати минут. Нам хватит. Я тебя знаю. Поэтому мне нужны твои личные гарантии. И конкретные суммы компенсаций. Не говори что вы их не согласовали еще.

Некоторое время он слушал, иногда прерывая императора словами: «Хорошо», — или: «Это неприемлемо». На том конце ему что-то отвечал Шуйский, но я их уже не слушал. Меня вся эта торговая деятельность уже не касалась. Шут сделал свое дело. Но пока не может уходить.

Договорив Орлов открыл почтовую программу на настольном комме. Через минуту хмыкнул.

— Надо же. Официальный документ от канцелярии. Теперь мне нужно противоядие.

— В шкафчике для выпивки. Вторая полка. Бирюзовый флакон, — сказал я.

И мой образ в кресле истаял. Размылся и исчез.

Орлов подошел к шкафчику, вынул флакон. Некоторое время его рассматривал, как будто решая принимать или нет. Наконец высосал бутылочку в один присест.

После чего распространил ауру на весь кабинет.

Рубины чувствовали любое существо имеющее кровь находящееся в зоне их ауры. Это был момент в который решалось что сильнее: его аурная чувствительность или моя «неопределимость». Волнительно. Несмотря на свои громкие заявления я все еще находился внутри. Телепортация сопровождалась яркой лазоревой или голубой вспышкой. И я не хотел рисковать. Реакция и скорость у рубинов запредельные. А телепорт происходит не мгновенно, а за доли секунды. Вполне можно получить «кровавый сгусток», который проделает дырку уже во мне. А вот если подумать, меня-то за что?

Глаза князя бешено метались по кабинету. Его аура давила, почти физически жгла меня. Я чувствовал как моя собственная аура напряглась, сопротивляясь попытке обнаружения. Затем на меня обрушилась серия попыток остановить сердце. Бил он вслепую, и по площади, поэтому не очень сильно. Однако «не очень сильно» в исполнении магистра, это озергеть как близко к инфаркту. Я несколько раз чуть сознание не потерял.

Затем последовало еще несколько изощренных чар, которые должны были вскипятить мою кровь, выжечь сосуды в мозгу, остановить дыхание или превратить кровь в воду. Но я все их пережил, за счет собственной ауры. А еще за счет невидимости. Если бы он точно знал где я нахожусь… Боюсь здесь бы я и остался. Но он не знал!

Надеть маску я не мог. Во-первых она жрет все чары. Попытку телепорта тоже бы сожрала. Во-вторых, при том количестве магии, которое он потратил я мог утратить контроль. Спасибо, проходили уже.

Так что я стиснул зубы и терпел. Это было настоящее испытание моей силы.

Пожалуй таким же безумным мероприятием в этой жизни, сравнимым по опасности для моей тушки, был мой прыжок внутрь фомора. Тогда моя жизнь тоже висела на волоске. Оправдались тренировки, бег, закаливание ауры. Все это вместе позволяло мне сейчас выстоять и удержать собственный организм под контролем.

А он все не унимался. Выдохнул изо рта какой-то багровый туман, быстро заполнивший комнату. Однако здесь неожиданно помог защитный костюм от Игнатова. Сквозь него туман не просочился. Плюс я тупо задержал дыхание на три минуты. Туман рассеялся.

Наконец он выдохнул сквозь зубы, и прошипел:

— Ушел все же твареныш. Кто ты такой, Арлекин?

«Зерг в пальто» подумал я. В розовом. Представив себе зерга в розовом пальто и, почему-то в балетной пачке чуть не заржал. Легкомысленный я все же человек. Тут трагедии вершатся. Государственные дела крутятся. А я себе всякое непотребство воображаю.

Наружу я выбрался только через семнадцать часов. Довольно унылых часов большую часть времени из которых я торчал на одном месте, рассматривая как