Игра 2059. Книга 4 - Павел Михайлович Пуничев

— Тоже находится в рубке управления, — закончил я за него.

Точно, но если прицелиться хотя бы на глазок… Тут до него метров десять-пятнадцать, тяжело будет промазать…

Глава 7

— Птицы танцы брачные танцуют, макаки задницу красную демонстрируют, некоторые рыбы целые подземные замки для этого строят. Павлины хвосты здоровенные отращивают, чтобы впечатлить ими самок, хотя он только мешает ему в обычной жизни и схарчить его с ним гораздо проще, чем если бы у него сзади был обычный короткий обрубок. И у людей тоже такое есть.

Голова у меня еще гудела, болтать желания не было и все же я спросил:

— Какое такое, например?

— Ну, демонстрация упругой задницы для привлечения противоположного пола тоже может помочь, но люди больше интеллектом меряются и способностью добывать материальные блага. Умение красиво базарить, комплимент там вовремя ввернуть, бабы от этого тают. Хотя невербальные посылы тоже работают. Как там говорят? Танец — это вертикальная проекция горизонтальных потрахушек. Или та же гитара…

Мне все еще было хреново, но тут меня реально заинтересовало:

— А при чем здесь гитара?

А ты на ней когда-нибудь играл? Ее же ваяли с женской фигуры, изгибы там объемистые, а игра на ней соответственно — это имитация предварительных ласк: левой рукой сверху мягко мнешь сиськи, снизу активно теребонькаешь, и чем виртуозней музыкант там мельтешит пальчиками, тем лучше. Дама подсознательно понимает, что если ты там бренькаешь три аккорда — это одно, а если можешь какого-нибудь Шопена на шести струнах изобразить, то это совсем другой уровень удовольствия…

Я только покачал головой: капец, это ж надо такую аналогию экстраполировать, вот у него фантазия богатая…

Мы болтали о чём угодно, лишь бы не вспоминать произошедшее с нами пару часов назад. Хотя, чисто формально, тот выстрел нельзя было назвать неудачным. Можно даже сказать, что он был великолепным, вот только мы бы с этим никогда не согласились.

Началось всё с того, что Булава протестировал работу внешних камер, оказалось, что орудие находится слишком высоко и снаряд полетит в тот дом, на котором сидят прикрывающие нас снайперы. Оказалось, что главный калибр вмонтирован в тело намертво, и чтобы направить его в нужную сторону, нужно двигаться всем телом. Пришлось нам, тратя последние крохи энергии из аккумуляторов, приподнять тяжёлую задницу меха и наклонить его тело вперёд, пока продолжающие работать камеры не показали нам картинку, где подрагивающий от нетерпения ствол танка, кажется, не упёрся нам прямо в переносицу.

— А теперь, кажись, надо сюда ткнуть, — произнёс Булава, тыча в одну из кнопок.

После этого не помню ничего. Хотя нет вру, мы услышали громкий лязг, когда автомат дослал в орудие снаряд, затем боль, прострелившую мне голову, почувствовал брызнувшую из ушей кровь, а затем уже наступила тьма. Очнулись мы только от воплей, пришедшей с базы троицы, интересующейся, живы ли те три нехороших человека, которые зачем-то пульнули в них танковой башней, которая прилетела к ним прямо на крышу.

На оба вопроса нам было очень тяжело ответить, так как после выстрела двухсот двадцатимиллиметрового орудия внутри колокола, который на самом деле представлял собой тело меха, мозги у нас в черепушке перемешались до однородного состояния. И если за тот час, что мы валялись в отключке, наноботы хоть как-то сумели привезти в порядок лопнувшие барабанные перепонки, то вот восстановить структуру мозга до удовлетворительного состояния они не смогли. К тому же отключившийся Зубр ещё и сверзился вниз, знатно поломавшись по дороге. Ладно хоть шею себе не свернул, но сейчас предпочитал лежать на телеге в обнимку с парой аккумуляторов и в наши беседы не вступал. Хорошо хоть телега была рассчитана на грузы и потяжелее, имела большие надёжные колёса, иначе этот груз мы бы не уволокли.

Но до этого у нас еще случилось целое приключение с вытаскиванием наших помятых тел наружу, где мы смогли рассмотреть, что осталось от противостоящего нам танка. Оказалось, что рассматривать там особо нечего, как я уже и говорил башня улетела очень далеко, а всё остальное завалило обрушившийся кровлей и стенами. Булаву это нисколько не огорчило, так как после того, как мы отключились, наш мех плюхнулся обратно на свой плоский зад, при этом раздавив больше трёх сотен крыс. За это достижение и единственный выстрел, он получил сразу четыре уровня и свой первый ранг. Нам тоже капнуло по тридцать третьему уровню, так что грех жаловаться. Тем более, что у нас появилось три добровольно-принудительных помощника, которые, пока Булава рыскал по гаражам в поисках всего необходимого, помогали мне потрошить набитых в большом количестве крыс, каждая десятая из которых одаривала нас не только в парой-тройкой наноботов, но и слабеньким мутагеном.

Мутаген роста.

Ранг обычный.

Шанс увеличения мышечной массы 10%. Увеличение на 0,1% до 1%.

Шанс неконтролируемых мутации 30%.

Дрянь, а не мутаген. После третьего идентичного, я перестал их даже изымать, такую гадость никто в трезвом уме принимать не будет.

Мы в три руки продолжали выкачивать наноботы, пока ещё один оттаскивал очищенные трупы в сторону. До тех пор пока Булава не притащил всё необходимое, включая различные инструмент, два новых аккумулятора и связку стартовых проводов, если, вдруг, мы не сможем прицепить новые аккумуляторы и придётся прикурить от них старые. Водрузили их рядом с начавшим приходить в себя Зубра и, наконец, тронулись в путь. С таким грузом пилить через лес гиблое дело, пришлось топать в обход через ремонтные мастерские, склады и выходить на дорогу. До складов мы не дошли.

Поток крыс давно иссяк, оставив после себя лишь сотни разорванных выстрелами и затоптанных своими же собратьями мерзких тушек, однако, стоило нам дойти до конца гаражного комплекса, как нас остановила странная картина. Мы шли особо не скрываясь, довольно громко топая и шурша колёсами, однако все участники странного действа не обратили на нас никакого внимания. Все как один уставились на здоровенную, жирную белую крысу, что была раз в десять крупнее, любого другого из присутствующих в этом странном собрании крысюков. Она, еле двигая своей толстой попой, по очереди смотрела алыми бусинками глаз на каждого из окруживших её чёрных крыс, что-то прикидывая в своём не шибко развитом мозгу. Но, несмотря на свой размер, она привлекла меньше всего нашего внимания, в основном мы смотрели на тех, кто её окружил.

Первый крыс сидел на задних лапках, а из его плешивого живота рос целый пучок тонких розовых