Зима Драконов - Элизабет Линн

Перед тем как Шему исполнился год, Волк отправился на север, в степные районы, чтобы поставить там капканы.

Сделать это предложила Теа еще в августе. Волк долго отказывался, потому что не хотел надолго оставлять их с Шемом одних. С тех пор как малыш родился, он старался не отходить далеко от дома.

– А что, если у тебя закончатся дрова? Или ты заболеешь?

Ты зря волнуешься, я никогда не болею, – рассмеявшись, ответила Теа.

После первых заморозков она принялась его снова уговаривать, утро выдалось ясное, холодное, точно клинок кинжала. Они лежали в кровати, а весело лопочущий Шем ползал но ним, время от времени останавливаясь, чтобы похлопать рукой одеяло и произнести речь на неизвестном им языке.

Еды у нас полно, дров хватит на два месяца, а тебя не будет всего неделю. Иди ставь свои капканы. С нами все будет хорошо.

Волк ушел ясным холодным утром. Сани, нагруженные капканами, слегка стукали его по пяткам. Чуть ниже в пропасть. Вопль в голове не смолкал: безмолвный, отчаянный, одинокий.

Наконец, чуть ниже медвежьей берлоги, в которой Волк спал, когда Теа рожала Шема, он обнаружил почти обнаженного мужчину, который лежал на каменистой земле. «Помоги мне», – безмолвно прошептал он.

Волк превратился в человека и положил руку на левое плечо мужчины, тот дышал, но глаза его были плотно закрыты, а бледная кожа казалась ледяной. Лицо пряталось под спутанной бородой и длинными грязными волосами.

– Эй, – позвал его Волк.

Мужчина не отвечал, казалось, он его не слышал. Но внутри сознания Волка жуткий шепот прекратился.

Он некоторое время стоял, раздумывая, что делать. Наверху высилась Крепость, и свет, мерцающий в окнах и на бастионах, обещал тепло, еду и постель. Но взобраться вверх, особенно такой ночью, как сегодня, под порывами обезумевшего ветра, будет труднее, чем спуститься вниз. Волк наклонился и поднял незнакомца с земли. Оказалось, что он весит меньше, чем Теа. Очень медленно, призвав на помощь инстинкты волка – чувство равновесия, зрение, силу, – он спустился со своей ношей со склона и выбрался на луг, а потом постучал в дверь собственного дома.

Теа открыла ему, ветер рвал ее волосы, пока Волк вносил незнакомца в дом и укладывал у огня.

– Кто он?

– Не знаю.

– Что с ним случилось?

– Тоже не знаю. Я нашел его в скалах.

Волк подбросил большое полено в огонь, а Теа зажгла свечу и принесла с кухни тряпицу. Волк осторожно наклонился над незнакомцем и приложил ухо к обнаженной груди. Тот дышал ровно, без напряжения, которое указывало бы на инфекцию в легких. Затем Волк ощупал руки и ноги, они были очень холодными, но не ледяными, какими бывают отмороженные конечности. – Ему будет больно, когда он придет в себя, – сказал Волк. – Если он придет в себя.

– У него на ногах кровь, – сказала Теа и что-то пробормотала, увидев, что кожу мужчины покрывают бесконечные шрамы. Ребра были обтянуты кожей, делая его похожим на скелет. – О, святая богиня! Ты только взгляни на его руки.

Пальцы незнакомца были скрючены, сломаны, покрыты красными шрамами. Теа ласково провела рукой по его щеке и сказала:

– Вы в безопасности. Вы меня слышите? Мужчина даже не пошевелился, а веки не дрогнули.

Теа бросилась наверх и спустилась вниз с самыми теплыми одеялами.

– Помоги мне, – попросила она Волка, и они вместе завернули спящего, чтобы он быстрее согрелся.

Перед самым рассветом Волк спустился босиком вниз, потому что захотел пить. Он вошел в кладовку и взял кувшин с элем, стоявший в холодке, там, где его всегда ставила Теа. Напиток оказался очень кстати. Затем Волк прислушался к ветру, но снаружи было тихо. Буря прекратилась. Он выпил еще немного эля.

Огонь в очаге почти погас, и Волк подошел к длинной тени на полу. Мужчина отвернулся от очага и лежал на боку. Опустившись на колени, Волк заглянул в изможденное, печальное лицо. Глаза раненого незнакомца были открыты.

– Вы меня слышите? – мягко позвал его Волк. – Кто вы?

Темные глаза не изменились. Они напряженно вглядывались куда-то, смотрели на что-то, не имеющее отношения к этой комнате.

* * *

Утром незнакомец пришел в себя. У него согрелись руки и ноги, но он ничего не сказал о том, какую боль испытал, когда в них вернулась жизнь. Когда они с ним заговорили, он молчал. Но выпил воду, которую ему принесли.

– Что с ним? – спросила Теа. – Он голодал, и его пытали, – ответил Волк.

– Ему не следует лежать голому на полу, точно животному, – заявила Теа. – Принеси ему одежду и посади в кресло-качалку.

– Скорее всего, он не сможет сидеть, – ответил Волк, но нашел кое-какую теплую одежду и неловко натянул ее на своего необычного гостя, а потом поднял и посадил в кресло.

Сквозь ставни в окно начал просачиваться рассвет, и на полу появились полоски света. Теа сделала пшеничные лепешки и полила их медом. Затем присела перед незнакомцем и поднесла к его губам кусочек лепешки.

– Что бы с вами ни случилось, все осталось позади, – успокаивала она. – Вы в безопасности. Того, кто с вами это сотворил, здесь нет. Вам нужно поесть.

Мужчина поднял голову, посмотрел на нее темными глазами и открыл рот, чтобы она положила туда лепешку. Неожиданно для себя Волк обнаружил, что стоит, затаив дыхание. Он тяжело выдохнул. Однажды ему пришлось видеть человека с вырезанным языком. Но у этого язык был. Теа накормила незнакомца и дала ему воды. Затем принесла расческу и ножницы, распутала и подстригла ему бороду и волосы. Когда она закончила, голова незнакомца опустилась на грудь, и он заснул. Теа устроила ему постель на полу, а Волк поднял на руки и отнес туда. Спал раненый так, словно был лишен сна несколько недель подряд.