"Фантастика 2025-170". Компиляция. Книги 1-30 - Анатолий Анатольевич Логинов

есть, кроме того, я не понимала, как объяснить дедушке сложившуюся ситуацию, чтобы он не сдал меня в учреждение для душевнобольных. Он ничего не знал о заклинаниях, которые читали женщины нашего рода.

И Ян велел мне не высовываться. Но мне хотелось, чтобы быстрее наступил долгожданный момент, когда я бы обняла дедушку, а он – меня.

В сумке я обнаружила и поводок Кинли. Хотя Ян и предупреждал меня об опасностях на улице, он осознавал, что Кинли так или иначе я выведу на прогулку вопреки всему.

Переодевшись, я повесила очки на ворот байки, а выключенный телефон на всякий случай положила в карман. Надев поводок на Кинли, двинулась к двери. На тумбочке увидела запасные ключи, пластиковую карту Яна и наличные.

Дракон предусмотрительно оставил мне деньги. Их я тоже положила в карман.

* * *

Когда я выбралась на улицу, то уже не поразилась обилию людей во дворе. Лишь зажмурилась от непривычного хлынувшего в глаза света.

Кинли справил нужду, я обогнула дом и вышла на дорогу. И поняла, где мы. Где квартира Яна. Слева раскинулись Привокзальная площадь и вокзал, впереди виднелось начало проспекта.

Я стояла на параллельной проспекту улице. Развернувшись, уставилась на обочину. Я в центре города. Вокруг многолюдно. Все смотрели в небо и указывали пальцами вверх. Гул гудков автомобилей сбивал с толку. Создавалось впечатление, что сейчас не послеобеденное время, а вечер: свет был темным, оранжевым, вязким. Он облачал дома в коричневые оттенки.

Вглядываясь в даль, я словно различила призрачное нечто, сооружение, манящее меня, но не в реальности, а в памяти, поскольку оно было слишком далеко, чтобы я действительно могла четко все увидеть. И я вдруг подумала, что если не имею права попасть на похороны, то могу хотя бы попасть в церковь. Мама всегда чтила традиции, и я ощущала навязчивое желание поставить свечку и испытывала чувство стыда, если ничего не сделаю. Это же сродни предательству.

Я надела очки и, стараясь затеряться, скрывшись от чужих глаз, зашагала по улице. Вряд ли волки могут найти меня в толпе, если вообще искали.

И вряд ли могли меня убить именно сейчас. Хотя после этого неба – могло быть что угодно.

Но был день, а они не могли обратиться.

Взяв Кинли на руки, чтобы его не затоптали, я двигалась вперед по тротуару. Общественный транспорт умер в пробке, я проталкивалась между горожанами.

Я миновала четырехэтажные и пятиэтажные жилые здания старой застройки, классические, плотно прилегающие друг к другу. Хорошо знакомые каменные строения с нависающими балкончиками, узкими подъездами с выступающими козырьками и арками, ведущими во дворы.

Границу вымощенного плиткой тротуара обрамляли фонари – и они внезапно вдруг загорелись, рассеивая полутьму, словно уже наступили сумерки.

На первых этажах мелькали зеркальные витрины магазинов: здесь продавались книги, обувь, парфюмерия. Дальше находился ресторан с большими окнами, украшенными мерцающими гирляндами.

Здания, охваченные ржавым светом луны, все равно представали передо мной в истинном цвете, какими я их помнила: приятных пастельных, голубых, розовых и бежевых оттенков. Я не знаю почему, но я шла и мысленно цеплялась за эти дома, за город, за улицы.

Они и правда были очень красивы, но сейчас архитектурная красота казалась неуместной. Однако она стала неким спасением, тем, что отвлекало меня от мрачных и навязчивых размышлений.

Кинли неподвижно сидел на руках, похоже, напуганный шумом. Спустя десять минут я очутилась на знакомой улице. Постояла на нескольких переходах возле светофора, миновала пару перекрестков и добралась до уютного заведения, в котором был заказан столик на сегодняшний вечер.

Здесь я должна была отпраздновать свой день рождения вместе с друзьями. Нахлынуло неприятное ощущение, у меня сдавило грудь, я начала задыхаться. Я поскорее двинулась дальше, не оглядываясь.

Впереди был следующий перекресток. Я направилась к высокому зданию, где собралась толпа. Городская администрация. Жители ждали ответов от властей или конкретных действий. Но что можно сделать с небом? Разве кто-то способен хоть что-то изменить?

Ян намеревался что-либо выяснить, но я ничего не знала о его планах.

Продираясь сквозь толпу, я заметила парк, раскинувшийся как раз напротив площади. Теперь я смотрела на плотную стену зеленых деревьев, окруженную кованым забором.

Пройдя через центральный вход, я оказалась в тени листвы, и мне почудилось, что вообще наступила ночь. Передо мной открывался вид на крышу дворца и чуть правее – на башню с часами. За ней были набережная, пруд и речка.

Красная луна висела над дворцом. Парк стал непривычным и чужим в грязно-золотом свете.

Я свернула налево и двинулась с толпой, которая направлялась к собору.

Сегодня наступил апокалипсис, люди шли просить спасения у святых. Однако у меня была иная цель.

Горожане со свечами замерли на паперти и молились, бабушки стояли на коленях прямо на асфальте. Шла служба, голос священника доносился из здания храма, усиленный громкоговорителем.

Люди все подходили, но никто уже не переступал порог собора: тот был почти заполнен.

Я купила свечу, отстояв в длинной очереди, и прямо с Кинли на руках, без платка, смущаясь непокрытой головы, набросила на волосы капюшон байки и пошла внутрь, перекрестившись.

Аккуратно я пробиралась среди людей, стараясь никого не задеть. Перед алтарем выставили дополнительные подставки для свечей. Те ярко горели. Но свет был приятен, ведь он отличался от того, что струился с небес.

Голос священника эхом отдавался от стен с иконами в позолоченных окладах, затмевая все звуки вокруг.

Скоро я нашла квадратную подставку с песком и зажгла свечу за упокой от свечи рядом. Опустив ее в землю, смотрела на пламя и шептала банальности, боясь окунуться в свою боль. Я просила о том, чтобы Бог принял всех моих родных и чтобы им было хорошо.

Как бы глупо это ни звучало, попросила Бога передать, что я всех их очень люблю.

Затем я вышла наружу и вдохнула свежий прохладный воздух. Я долго стояла на паперти и не знала, что делать дальше.

Возвращаться в квартиру Яна и ждать. Чего именно?

Но на самом деле я понимала, что делать, просто пока скрывала от себя. Думать об этом было запретно. Прямо сейчас или совсем скоро начнутся похороны. Пусть на дворе почти вечер, но дедушка и остальные собирались устроить церемонию именно сегодня.

Мир обезумел, неизвестно, что еще произойдет, поэтому с похоронами не тянули. А я находилась здесь, лишенная последней возможности проститься с семьей. Но волки могли – и хотели – меня убить. Что, если они уже там?

Я частично верила, что не нужна