Тим Каррэн. Рассказы - Тим Каррэн

среди её коллег. Я понимала честолюбие. Врач хотела знать первопричину случившегося, и я ей объяснила в максимально общих и обтекаемых чертах. Всё дело в книге «Король в Жёлтом». Я обнаружила её в исторической коллекции колледжа Св. Обена. Как штатный преподаватель средневековой истории я имела доступ к произведениям, запрещённым для остальных. Прекрасно осознавая устрашающую репутацию книги, я прочитала её и пострадала от последствий. Психиатр утверждала, что такой книги не существует, а её тёзка, сам король — выдумка. Я объяснила, что избранным, или лучше сказать проклятым, он иногда является в искажённом отражении некоторых старинных зеркал или в лужах октябрьского дождя. Однажды на закате я мельком увидела его божественную тень — огромный изорванный силуэт, парящий над городом. Сказать доктору большего я не могла. Я уже понимала, что эфир этого мира начинает разрываться.

В том, что Король близко, я не сомневался. Он тянулся ко мне, и это было неизбежно. Для меня это стало совершенно очевидным в один летний день, когда мы пололи сорняки среди могил тюремного кладбища. Здесь были акры высохших крестов и крошащихся надгробий из песчаника захваченных, а иногда и поглощённых зарослями вьюнка, жимолости и повилики. Убирая всё это, мы потратили большую часть недели. Вьюны выросли даже на стене небольшого каменного мавзолея. Я была одной из тех, кто сорвал путаные заросли, и когда я это сделала, меня ждало откровение самого худшего рода. Ибо там на стене был вырезан тот самый образ, который я в ту ужасную ночь нарисовала кровью на стене ванной: Король. Всего лишь грубый набросок, когда я вгляделась, стал трёхмерным, облекаясь плотью подобно распускающемуся цветку, пока я не узрела налитые яблоки его бегающих глаз кровоточащих как раздавленные ягоды, и яркие цвета изодранной мантии, что притягивали все ближе и ближе, пока я не услышала собственный голос, произносящий: «О, Король, молю, только не снова, не так скоро».

Понятия не имею, как долго я там простояла в оцепенении, но довольно скоро появился охранник:

— И что ты, по-твоему, делаешь? Возвращайся к работе.

— Но… но он этого не допустит, — дрожащей рукой я показала на стену.

— Ты что не видишь, там ничего нет? Работай давай.

О, упоение неведением. Увиденное мной охранник не видел, и как я завидовала совершенной невинности его помыслов. Я начала верить, что невинность близка к божественности. Я мечтала о ней, желала её, но едва ты откроешь книгу и узришь тёмную звезду и полую луну, пути назад уже не будет. Никто и никогда не сможет сомкнуть тот распахнутый третий глаз, что являет тебе сокрытое в этом мире и за его пределами.

Я могла бы подробно рассказать о других подобных случаях, но, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, описываю лишь последний. Полутень короля подкрадывалась все ближе, и это заставляло меня совершать самые ужасные поступки.

Всё это подводит нас к моей последней ночи в тюрьме. Примерно через шесть лет меня освободили условно-досрочно. И единственная причина, по которой меня освободили условно, заключалась в том, что я была умна. Да, я старалась не доставлять проблем, но дело не только в этом. Через некоторое время, но не слишком скоро, чтобы вызвать подозрения, я согласилась с тем, что говорил мне тюремный психиатр и вызвалась на сеансы психотерапии. Это делало её счастливой. Я соглашалась со всем, что она говорила, иногда дословно повторяя сказанное ей, что делало врача ещё счастливее. Всё — иллюзия и выдумки. Не было ни книги, ни Короля. И вот так я добилась досрочного освобождения из выгребной ямы тюрьмы.

Но давайте на мгновение вспомним последнюю ночь.

Однажды, глубокой ночью, я открыла глаза. Что-то присутствовало в камере рядом со мной и это была не Гретта. То было нечто рождённое из чрева темной, сокровенной ночи. Я слышала, как оно дышит подобно ветру в дымоходе. Оно стояло рядом со мной. Тело — гротескный, колыхающийся мешок, и лицо — белое, мягкое и блестящее, как влажный от росы гриб. Я почти ничего не видела и была благодарна за это. Когда оно заговорило, голос был вязким, почти студенистым:

— Ты нашла Жёлтый Знак?

— Нет, — пробормотала я. — Нет.

Затем единственная студенистая рука, похожая на дряблую морскую звезду, коснулась моего запястья и шрамы на нём запылали, как фосфор.

— Он был ниспослан, и ты его нашла.

Освободили меня без особой помпы. Моим надзирателем по условно-досрочному освобождению стал человек по имени Мичем, которому я инстинктивно не доверяла. Невысокий, худой, как болотный тростник, с таким острым подбородком, что им можно было резать сыр. Его правый глаз был голубым и всё время моргал, но левый смотрел неподвижно. Странно большой и зелёный, он был не нормального зелёного цвета, но цвета застоявшихся прудов и плесени. Лягушачье отродье. Опухший и желеобразный.

— Я хочу, чтобы ты помнила, — сказал Мичем, — то, что случилось — в прошлом и теперь у тебя новая жизнь. Новое предназначение. И я помогу тебе его исполнить. Поняла?

Я ответила, что да. И тогда он вытащил большой конверт и достал из него книгу.

— Ты знаешь, что у меня здесь? — спросил он.

Меня охватила дрожь.

— Я не хочу это видеть.

— Но должна, ты должна. Видишь? Это вовсе не книга.

То, на что я смотрела, было не «Королём в Жёлтом», но всего лишь пачкой бумаг, которые я сразу же узнала. То были наброски, которые я сделала после окончания II Акта. Определенно, работа сумасшедшей. Рисунки звёзд и искажённых планетных тел, сюрреалистические пейзажи и города с туманными башнями, выгравированными на фоне восходящей луны. Над всем этим доминировали бессмысленные каракули, выглядевшие как работа ребёнка, и многочисленные спиралевидные росчерки, которые, казалось, соединяли всё воедино.

— Никакой книги нет. И никогда не было. Ты в это веришь?

— Да, — выдавила я, отворачиваясь от ужасных спиралей, которые заставляли мои запястья гореть. — Верю.

— Превосходно. — Мичем сунул бумаги обратно в конверт. — Тогда мы начнём создавать новую тебя. Ты ведь действительно этого хочешь?

Я сказала ему, что хочу. Побоялась ответить иначе. Понимала, что Мичем затеял весёлую непристойную игру. Пока он говорил, я заметила, что края его маски начали истираться.

В течение нескольких последующих недель, пока я осваивалась с ролью бывшей заключённой и бывшей детоубийцы, происходило что-то неправильное. Меня не покидало весьма тревожное чувство, что мир больше не вращается плавно и безопасно вокруг своей оси. Что-то изменилось. Я говорила себе, что это лишь моё восприятие, но не была в этом столь уверена. Что бы или кто бы ни управлял вселенной ранее,