Великая река - Токацин

Речника, и в ответ раздалось тихое фыркание. Флейта свистела всё громче и пронзительнее — и вдруг замолчала. С деревянным треском сошлись крышки над трюмом, закрывая печь и странные сплетения труб от посторонних глаз. Где-то внизу заскрипело и зазвенело железо. Сигнаса слегка покачнулась. Фрисс увидел, как втягиваются в брюхо корабля многочисленные якорные канаты, а узкие направляющие паруса разворачиваются.

— «Элмасуль» отправляется! — оглушительно объявил с носа корабля скайот-капитан. — Завтра вечером — посадка в Тирко!

Глава 08. Тирко

Утренний туман медленно сползал с веток и рассеивался над низинами, падающие с моховых прядей капли воды щёлкали по крыльям Хингисов и шевелящемуся шару сигнасы. Корабль под охраной плыл над гигантскими деревьями, путешественники дремали, кутаясь в покрывала.

— С Великой Реки? Из таких далей? Я бы не согласилась, точно, — Укасинжи, ивгийка с беличьим выводком, решительно помотала головой.

— Никогда! Всего три дня в Велсии, а уже не могу дождаться, когда вернусь. Тенчи, куда ты забрался? Ещё двое бельчат сидели в кресле рядом с ней, с интересом глядя на проплывающие внизу деревья. Фрисс не слышал, чтобы они разговаривали, но выглядели эти существа разумными.

— Я в Велсии только из-за них, — Укасинжи кивнула на зверей. — Скайоты умеют лечить Златок… А теперь всё хорошо, и мы возвращаемся. Ты был когда-нибудь в Тирко, странник?.. «Элмасуль» летел весь день, чуть выше крон, чуть ниже облаков, ветер не сбивал его с пути и не подгонял — сигнаса была слишком тяжела, чтобы мотаться на ветру. Шар шипел, выпуская горячий пар, скайоты бродили вдоль бортов, обсуждая свои дела и всё, что появлялось внизу. На носу раздавали раулье молоко и обычную скайотскую снедь — медовые колобки, сосновок, жирные пирожки.

— Сосновки грызут хвою, целые деревья гибнут от них! Поэтому скайоты спешат их съесть, пока они весь город не съели, — пояснила Укасинжи, принимая от Фрисса угощение — пучок прутиков с промасленными гусеницами. — Спасибо тебе, странник. Тенчи, не кусайся! Сигнаса миновала густой лес с темнеющими в нём Елями и поплыла над очередной поляной, не совсем ещё заросшей после пожара. Речник встал с места, увидев внизу Хуму — она уже отцвела, и всё-таки видеть священное дерево было приятно. Следом встали и другие путники, и в их голосах послышалась тревога — они обнаружили поваленное дерево посреди поляны. Фриссу с его борта было плохо видно, как он ни вставал на цыпочки. Любопытные Златки поднялись по снастям к шару — и попрыгали вниз с испуганным цоканьем. Укасинжи потянула Речника за край одежды, призывая сесть на место.

— Там молодой Фаман, весь изгрызенный в труху — только макушка цела, — шёпотом сказала она. — Жуть… Златки попрятались под покрывалом на её кресле, и она, кажется, хотела бы последовать за ними. Фрисс не очень понял причины их испуга, даже после того, как сигнаса повернулась нужным боком, и он тоже увидел гору трухи в оболочке из лопнувшей коры.

— Демон съел его, — прошептала Укасинжи, и Фрисс понял по её взгляду, что большего он не услышит. Скайоты ещё долго переговаривались, но Речник не слышал их за шипением пара, а ближайший сосед так и не проснулся до вечера…

— Вечерняя пристань! — объявил в темноте зычный голос. Речник неохотно открыл глаза. Давно догорел закат, вдалеке мерцал Акарин — путеводная звезда, «Элмасуль» покачивался с борта на борт, пока сиригны пытались привязать его к ветвям высокого Фамана. Бельчонок сидел на коленях Речника и грыз сосновое семечко размером с кулак, твёрдое, как камень.

— И тебя разбудили, странник? — улыбнулась Укасинжи, сгоняя зверька, и отдала Фриссу большую миску с варевом. — Все пили берку, а я уже не нашла. На корабле не было светильников — сиригны приоткрыли трюм, и на кресла попали отсветы от печей. В неровном золотистом сиянии даже без берки всё казалось зыбким, тающим — и лес вокруг, и сам корабль, и Хингисы, уснувшие на ветвях Фамана, как стая огромных летучих мышей. Свет долго ещё не гас, и Фрисс видел его сквозь сон… Всю ночь ему снился гигантский Фаман — город, который дрожал от корней до макушки. Ветви, жители, кора сыпались с дерева, а потом оно беззвучно раскалывалось и падало грудой трухи. Фрисс наблюдал за смертью города, не в силах шевельнуться, отчаянным усилием вырывался из сонного плена — и погружался в кошмары снова. Последнее видение было самым ярким и пугающим и не закончилось падением — из гнилой древесины показалось что-то вроде огромной гусеницы и поползло к Речнику. Он потянулся к мечу, но чудовище не успело напасть — поток ледяной воды с остывшего шара сигнасы разбудил и Фрисса, и всех его соседей. Кажется, им тоже снилось что-то неприятное. Этим утром все были встревожены, многие хмурились, и даже разбавленная берка и раулье молоко не развеселили путников. Укасинжи и её Златки забились в кресло и выглядели испуганными. Не успела ещё сигнаса набрать высоту, как под брюхом корабля проплыл второй рассыпавшийся Фаман вместе с мелкими деревцами, которые он поломал при падении. Хингисы ненадолго покинули «Элмасуль» и сделали пару кругов над трухлявым деревом.

— Никого! — хором крикнули они, возвращаясь к кораблю. Такие деревья попадались на пути ещё три раза. Хески уже не летали к ним, напротив, теснее сбились вокруг «Элмасуля», и вовремя — над Лесом сгущались тучи. Сигнаса долетела до молодой фамановой рощи, высокой, густой и тёмной, с куцыми зелёными кронами на границе облаков и сплошной паутиной мёртвых ветвей до самой земли, и опускаться кораблю было некуда. Небо темнело стремительно, тучи оседали на верхушках Фаманов, и вскоре «Элмасуль» оказался в бело-сером мареве с торчащими отовсюду ветками.

— Пристегнитесь и не выпускайте копья из рук! — крикнули с носа корабля. Фрисс удивлённо огляделся и увидел, что каждый путешественник уже вооружился коротким копьём с широким наконечником. Такое же было прикреплено к борту рядом с креслом Речника, и он на всякий случай взял копьё в руки. Сигнаса плыла в тумане, чудом уворачиваясь от ветвей. Гирлянды сигнальных подвесок под килем непрерывно звенели, находя в облаке очередную ветку или ствол. Горячий ветер заставил Фрисса обернуться. Трюм был открыт, сиригны покинули свои посты и встали у бортов, молча вглядываясь в туман. Корабль на миг замер в воздухе, и что-то с силой потянуло его вниз. Цепочки-подвески жалобно зазвенели, Хингисы, сложив крылья, нырнули в туман, и он озарился вспышками слабых молний и зелёного пламени. Корабль качнулся снова, борт затрещал от неожиданно сильного удара. Сиригны разом подняли арбалеты и выстрелили в видимую