Великая река - Токацин

копошилось что-то огромное, многолапое и чешуйчатое. Кьюнн, сжатый в ладони Речника, ярко вспыхнул. Небольшой водопад устремился вниз по стенам колодца, оставляя за собой светящийся след, и пролился на демонического червя у корней дерева. Фрисс еле удержался от проклятий — он надеялся призвать гораздо больше воды! Политая Хэлгха дёрнулась, сжалась в комок и плюнула в неожиданного противника. Струя кислоты расплескалась по стене, до Речника не долетела, но дымок и шипение подсказали ему, что пора уносить ноги. Он дёрнул за верёвку, но было уже поздно — Хэлгха заметила его и теперь поднималась по стволу.

— Лаканха! — крикнул Речник, свободной рукой вынимая меч из ножен. Хингис уже тянул за верёвку, но гусеница поднималась быстрее.

«Чем я думал, когда сюда лез?!» — недоумевал Фрисс. Кьюнн вспыхнул ещё ярче и так и остался гореть. Водяная стрела ударилась о чешую Хэлгхи, но остановило демона не это. Десятки крошечных глаз уставились на сияние в руке Речника, а потом существо попятилось.

— Ал-лийн! — ещё раз попробовал Фрисс, чувствуя, как его кровь готовится вскипеть от чужеродной магии. На миг вода разделила его и Хэлгху, а потом стекла по стенам, и Фрисс услышал громкий треск.

Сияющий колодец быстро сужался, как будто рана внутри ствола затягивалась. Пока Речник в оцепенении наблюдал за этим, туннель стал настолько узким, что Хэлгха намертво застряла в нём и испустила жалобный писк. Ухватившись за верёвку, Фрисс полез наверх — ждать было опасно.

— Что? Что там? — Хингис подпрыгивал у входа в дупло, но внутрь заглянуть не решался. Ствол Фамана трещал, прорастая новой древесиной изнутри, поникшие ветви расправлялись, и Фрисс выбрался наружу за несколько мгновений до того, как колодец закрылся окончательно.

— Если оно там выживет — я не знаю, что его убьёт! — пробормотал Речник и спрятал шкатулку с Кьюнном подальше. Кости у него ещё ныли.

Излучение кольца, кажется, полезно для Высоких Деревьев, но никак не для Речников… Сквозь грохот мельниц уже долетали крики сиригнов и цокот Златок.

Хингис поспешно отлетел от Фамана подальше, к соседнему дереву и пустой платформе на его ветвях. Там он долго сидел рядом с Речником, наблюдая за суетой вокруг зарастающих дупел и мельканиями Златок и мегинов по ярусам Тирко.

— Вот так мы, Речники, разгоняем скуку, — сказал Фрисс.

— А в следующий раз я плюну в чудище огнём! — пообещал Хингис. — Куда теперь мы полетим? К другим городам?

— Мы? — удивился Речник. — Тебя ждут в Велсии. «Элмасуль» теперь может вернуться, и тебя заберут из Тирко. А мне пора с тобой прощаться.

— Фрисс! А может, я ещё помогу тебе? Удобнее же лететь, чем идти!

— Меас помахал крыльями. Речник задумался и неуверенно кивнул.

— Если ты так хочешь — донеси меня до опушки Леса. Но там мы точно расстанемся… Чем дальше от Тирко улетал Хингис, тем ниже становились деревья под его крыльями. Лес уменьшался и редел, вскоре Сосны и Фаманы сменились Берёзами и Ясенями вперемешку с густым кустарником и обширными цветущими полянами. Потом появились раскидистые Деревья Ифи, сплошь облепленные своими «детьми». Златки и мегины не селились на западной опушке, зато норы сиригнов попадались на каждом шагу. К вечеру Фрисс начал замечать, что некоторые деревья искривлены, на их верхушках нет листьев, а кора местами почернела.

— Это Сжигающий Ветер — Альквэа, — прошептал Меас. — Он дотягивается сюда, и всё выгорает. Он дует с запада, ты туда идёшь…

После яркого удара, что рассёк миры,

Под землёю всё живое скрылось до поры,

Под землёй, в пещерах тёмных, и на много лет

Стёр ирренций даже память, выжег даже след…

Такую песню услышал Фрисс на закате из густого кустарника, с подвесной платформы, на которой расположились хижины ивгов. Здесь был посёлок лаймарников — тех, кто собирал плоды дикого лаймара, а потом отвозил их в Тирко. И здесь уже знали, что город на ветвях Фамана был чудесно спасён от демона-червя — новости примчались сюда быстрее, чем прилетел Хингис. Ивги праздновали весь вечер, и Фриссу уже не хватило берки. Ивги сказали ему об этом с большим смущением, Речник заверил, что не собирался объедать их.

— Когда вы летели, не видели никаких сарматов? — спросил один из лаймарников. — Златки болтали, что один сармат убил Хэлгху в Тирко.

Убил сарматским оружием, лучами. Никогда не слышал, чтобы они помогали нам! Фрисс опешил. Он-то думал поддержать доброе имя Великой Реки и её Речников! А получилось — улучшил репутацию сарматов. «Пусть его. Им доброе имя нужнее, при их-то славе,» — подумал он и не стал ничего объяснять. Ивги пели до утра, Речник слышал их даже во сне. Утром они с тоской бродили по платформе и искали припрятанную с вечера еду.

— Досадно! Тут в это время года совсем нечего съесть, — пожаловался один ивг. — Один лаймар растёт, и тот несъедобный.

— А зачем вам лаймар? — заинтересовался Фрисс, копаясь в карманах в поисках медового колобка или сосновки. Светло-зелёные плоды горами лежали по всему посёлку, но никто и не пытался есть их, даже Хингис воротил нос.

— В нём шкуры вымачивают, — ответил лаймарник и забрал у Фрисса чёрствый колобок. Речник не помнил, как это попало к нему в карман — наверное, припрятал один из бельчат Укасинжи…

— Вспомнил! Ньивисы, дикий народ, этой дрянью поливают рыбу!

Умора, да и только, — ивг поел мёда и повеселел, а Фрисс понюхал плод лаймара и припомнил, на что похож запах. На ягоды Кууси!

Значит, это ещё одно очень кислое растение, лесная приправа, почему-то презираемая ивгами и скайотами… Фрисс подобрал ещё пару плодов и засунул в сумку. Ивги не возражали, только смотрели с недоумением. Солнце ещё не поднялось над стеной Опалённого Леса, когда Хингис долетел до опушки. Ни одно дерево здесь нельзя было назвать высоким, все они прижимались к земле и друг к другу. Порывы свирепого ветра Альквэа сорвали с них листву в начале лета, обуглили ветви, причудливо искривили стволы и окрасили траву в серо-белесый цвет.

Эти злосчастные кусты прикрывали весь остальной лес от излучения Гиблых Земель. Речник посмотрел на них с жалостью и тоской. Ярко-рыжее пятно мелькнуло в зарослях и прошуршало мёртвой листвой. Агюма — водяной волк — почему-то бродил по выжженной опушке и медленно отступил в кусты, когда Хингис приземлился. Фрисс долго следил за священным зверем Реки, гадая, что привело его на край пустыни. Агюма, кажется, думала о том же.

— Вот и всё, — вздохнул Меас, глядя на серую степь с плохо скрываемым