"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Из милиции⁈ Это вы?.. — выдохнула та и замерла, наконец, узнав во мне недавнего посетителя. — Что… что происходит? Почему вы напали?

Я в это время уже скрутил физрука и надел наручники, сцепив ему руки за спиной. Большой палец у него был опухшим после прошлого побега.

— Что происходит? — я быстро глянул на актрису. — А это вы у любовничка своего спросите, — я поднял задержанного с пола и посадил на кровать. — Скажите… Где он был сегодня ночью?

— У меня… Здесь…

— Всю ночь? Неужели? — прищурился я на вдову.

— В чем вы его подозреваете? — чуть взвизгнула Миль. — Вы не имеете права! Я буду жаловаться!

— Не вы ли говорили, что знать не желаете этого ухажера? Даже с лестницы его чуть ли не спустили, при прошлой нашей встрече.

— Да… Я играла. Но то была вынужденная мера. Сами знаете, какие злые языки могут быть у соседей. Как люди любят распускать слухи…

— Ну конечно, а поговорить им есть о чем. Недавно мужа схоронили, а траур, как положено, не выдержали, — хмыкнул я и кивнул на Черепанова.

Тот молчал, хрипел и сипел, не отошел еще от удара в грудину. Но я не сводил с него глаз, он тертый лис, мог и запросто притворяться, а сам, например, сейчас руки вытаскивает из браслетов. Но нет, в этот раз не выйдет, если разве что отгрызет себе кисть — я очень туго защелкнул кольца. Фиксатор намертво сковал дужки на запястьях задержанного в нужном мне положении.

— Простите, — тихо проговорила вдова, она уже встала и накинула халат. — Но это не ваше дело…

Говорила она сейчас без всяких восклицаний и актерских оханий и придыханий. Ведь может, оказывается, нормально общаться, когда нужно.

— Ошибаетесь, Ирина Тимофеевна, очень даже моё. Когда дело касается особо тяжких преступлений, личное — становится общественным.

— Особо тяжких? — она с трудом выговорила эту фразу, будто сами слова пугали её. — Да в чем вы его подозреваете?

— В убийстве… В том числе и в убийстве вашего мужа. Возможно, вы лично были с ним в сговоре. Судя по всему, ваши любовные отношения начались задолго до его смерти. Ведь так?

— Мы любили друг друга всегда, еще со студенчества, — проговорил вдруг Черепанов.

— Алеша! Замолчи! — закричала вдова. — Заклинаю тебя! Молчи!

Глава 24

Я больше не смотрел на вдову. Дельного разговора, пока эти двое вместе, не получится. Я связал Черепанову ноги его же ремнем. Сходил на балкон, снял там бельевую веревку и вдобавок привязал Черепанова к стулу. Намотал много лишних узлов, но после того побега перестраховывался — а может быть, просто не мог остановиться. Теперь он стреножен надежно, сам Гудини не вырвался бы из таких пут. Никто не сможет, разве что дьявол только. А я всё-таки не думал, что Черепанов из преисподней.

— Ирина Тимофеевна, пройдемте в другую комнату, — приказал я плачущей вдове. — Нам нужно о многом поговорить.

— Что он натворил? Вы думаете, это Леша убил моего мужа? — мы вышли из спальни, а женщина продолжала всхлипывать, и уже совсем не по-актёрски, а по-настоящему.

— А вы как сами считаете? — резко переспросил я. — Мотив у него был. Когда я его задержал недавно, он очень зло отозвался о вашем муже. Дословно сказал: «Миль, сука…». А потом сбежал прямо из помещения дежурной части. К вам.

— Нет… Он не убийца… Нет… — женщина сидела на кухне, обхватив голову руками.

Я позволил себе всмотреться в актрису — хватит уже рвать и метать. Только ли эти предположения так давили на неё?

— Вижу, вы недоговариваете, Ирина Тимофеевна. Врете мне, и что-то вас гложет. Так ведь? Рассказывайте. Это в ваших интересах, чтобы не пойти за соучастие. Я слушаю…

— В молодости. Я сделала ужасную вещь… — тихо выдохнула вдова.

И поведала мне давнюю историю, которой она до сих пор стыдилась. Я лишь направлял ее рассказ в нужное русло, чтобы она не сбивалась, утопая в эмоциях. И головоломка сложилась. Всё встало на свои места. Вот только был один момент, который надо было выяснить. Но это дело техники.

Есть у меня план…

* * *

Утро того же дня. ГОВД Зарыбинска.

— Морозов, ты зачем меня выдернул? — ворчал Криворожский. — Мне еще материал по сегодняшнему убийству дорабатывать, дело возбудить, медэкспертизу назначить. Сам знаешь, какой у нас спрос за особо тяжкие темнухи.

— Спокойно, Федя, не кипишуй. Будет тебе сегодня раскрытие, — мрачно, но уверенно пообещал я.

— Погоди, у тебя есть подозреваемый?

— Есть. Но доказательств нет, нужно кое-что провернуть. Поприсутствуй и не лезь. Сможешь?

— Ой, Морозов. Не нравятся мне твои методы, — скептически жевал губу прокурорский следак. — А вещдок тебе зачем? — он вытащил из портфеля бумажный сверток и протянул мне.

На свертке печати и подписи понятых.

— Щас все увидишь, Федя… — я взял у него вещдок.

Тем временем во дворик милиции вывели из КПЗ задержанных. Двое административников, их я решил задействовать как статистов, Чудинова и Черепанова.

Этих под конвоем. За ними бдили Женя Юсупов с Баночкиным и мои орлы: Прошкин, Гужевой и Тулуш. Последний до сих пор без оружия, но если что — от такого «дичь» не уйдет. Как он сказал, может и камнем зарядить.

— Сан Саныч, ядрёна сивуха! — охал вывалившийся во двор Кулебякин. — Что за цирк тут устраиваешь? Еще и с понятыми. Взяли же физрука этого, чего еще надо?

— Считайте, что следственный эксперимент, Петр Петрович.

Начальник всё-таки доверял мне и больше возмущаться не стал. Если что, закончит взбучку у себя в кабинете, а теперь явно настроился смотреть на действо.

Я построил задержанных в ряд, отдельно подошёл и велел Юсупову снять с них наручники. Сержант был чернее тучи и старался не смотреть мне в глаза, я это четко уловил. Что ж… Это лишь подтверждает мои подозрения.

— Внимание, товарищи понятые, — я вскрыл сверток и достал из него платок с засохшей кровью, тот самый, с вышивкой «КИТ». — Этот предмет обнаружили в ходе осмотра места происшествия по факту убийства писателя Ларионова.

Административники припухли, напряглись от эпичности и серьезности действа.