"Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26 - Ринат Искандэрович Мусин

Перед Вовкиным звонком я уже принял душ и позавтракал.

С Вовкой мы обменялись приветствиями — мне послышались ноты смущения в его голосе.

— Заеду к тебе после работы, — сказал брат. — Ладно? Поговорим, по поводу твоего вчерашнего обещания. Ведь ты же ещё не передумал? Я о деньгах на холодильник говорю, которые ты вчера предложил нам в долг. Мы с Надей ночью посовещались. Решили, что ты прав. Как всегда. Холодильник нам действительно нужен. Если ты нам подкинешь на него деньжат — будет просто замечательно. Мы тебе деньги отдадим сразу же, как только…

— Перестань, брат, — сказал я. — После смерти родителей я заграбастал себе их квартиру, и папину машину. Так что будет справедливо, если я хотя бы часть родительского наследства отдам вам с Надей деньгами. Тем более что деньги скоро обесценятся. Я тебе об этом вчера рассказывал. Так что не надо этих виноватых стонов в трубку. В конце концов, я твой старший брат. Теперь, когда папы нет, я старший в семье. И должен о тебе заботиться.

Услышал Вовкино хмыканье.

— Ладно, позаботься обо мне, братишка, — уже без прежнего смущения сказал Владимир. — Заеду после пяти. Не теряйся.

Я посмотрел в зеркало на Димкино лицо. Всё ещё не привык, что вижу теперь в отражении не себя.

В памятной манере своего старшего брата я рублеными фразами ответил:

— Буду дома. Приходи, Вовчик.

* * *

После телефонного разговора с Вовкой я соорудил в комнате на столе баррикаду, для работы стоя. Мой разум бунтовал против идеи сидеть на одном месте больше получаса. Будто подсознательно я переживал, что больше не встану на ноги после такого долгого сиденья за столом. По уже опробованному вчера методу я навалил на столешницу гору из родительских книг, уложил поверх них деревянную доску для игры в шахматы. Разместил на этой горе новый блокнот (прошлый я уже исписал), приступил к записям.

Сам не заметил, как промчалось время.

Из творческого забыться меня вывела требовательная трель дверного звонка.

Я посмотрел за окно, где заметно удлинились тени. Взглянул на циферблат часов. Отметил, что Вовка сегодня освободился на полчаса раньше, чем обещал. Я уронил на страницу блокнота ручку, потёр уставшие глаза. Осмотрел свои исчирканные синими чернильными полосами пальцы. Подумал, что для нормальной работы мне сейчас недоставало ноутбука… или хотя бы обычного смартфона с приличным экраном. Я вздохнул, покачал головой. Натянул брюки, поплёлся в прихожую.

Посмотрел в дверной глазок. Озадаченно вскинул брови, как это делали вчера Вовка и Лиза.

Взял с полки у зеркала пистолет, передёрнул затвор, сдвинул флажок предохранителя. Распахнул дверь.

Убедился, что на лестничной площадке стоял не Вовка. Замерший около порога моёй квартиры мужчина был на полголовы выше меня прошлого (Вовки) и даже выше меня нынешнего. «Роман Андреевич Ильин», — вспомнил я его имя. Ильин посмотрел мне в лицо и тут же опустил взгляд. Он увидел, что ствол ПМ целил в его брюки, на пять-шесть сантиметров ниже пряжки ремня. Ильин недовольно поморщил лицо, словно разжевал лимон. Память подсказала мне, что именно за эту гримасу Романа Ильина и прозвали Кислым.

С Ромой Кислым я в прошлой жизни встречался дважды. Оба раза случилось это незадолго до Надиной смерти. Кислый сейчас работал водителем и телохранителем председателя Союза кооператоров Нижнерыбинска Алексея Михайловича Соколовского (главного бандита нашего города). Он приходил ко мне «тогда». От имени Лёши Соколовского, требовал у меня (капитана милиции) деньги, украденные во время налёта на здание администрации городского рынка. «Рынок ограбят в среду, — подумал я. — Сейчас только понедельник…»

— Здравствуйте, Дмитрий Иванович, — сказал Кислый (неожиданно вежливым громким голосом).

Я отметил: в прошлые разы он разговаривал со мной совсем иным тоном.

Я окинул взглядом наряд Ильина: кроссовки, синий спортивный костюм с эмблемой «Адидас» и с тремя полосами на рукавах и на штанинах.

Подумал: «Солидный человек… по нынешним временам».

Ответил:

— Привет.

Кислый чуть сместился в сторону — ствол моего пистолета отклонился вслед за ним, будто намагниченный.

Кислый вновь поморщился и сказал:

— Дмитрий Иванович, меня прислал к вам Алексей Михайлович.

— Прекрасно.

Я мысленно пояснил сам себе: «Алексей Михайлович — это Соколовский».

Пристально посмотрел Кислому в глаза. Прижал палец к спусковому крючку.

Услышал невнятное:

— Эээ…

Мне показалось, что Роман Ильин смутился.

Я не знал, что он на такое способен.

— Дмитрий Иванович, — сказал Кислый (всё так же вежливо, но уже гораздо тише), — Алексей Михайлович ждёт внизу, в машине. Я провожу вас к нему.

Андрей Федин

Товарищ капитан. Часть 2. Суда не будет

Глава 1

— Здравствуй, Дмитрий Иванович, — произнёс Соколовский.

— Приветствую, — сказал я.

Уселся на обитое замшей сидение — оставшийся снаружи Рома Кислый закрыл дверь автомобиля. Значительно тише не стало: в машине были приоткрыты окна. В салоне звучала тихая музыка; её то и дело дополняло рычание и дребезжание, что издавали автомобили, проезжавшие по дороге мимо припаркованного на краю тротуара «BMW 525».

Я вдохнул пропитанный запахом кожи, табачного дыма и мускусным ароматом мужского парфюма воздух. Отметил, что салон автомобиля «BMW» заметно отличался от салона Димкиной «копейки». Примерно так же, как номер в московской гостинице «Космос» отличался от давно не знавшей ремонта комнаты ленинградской коммуналки, где проживали Битковы.

Я посмотрел на сидевшего рядом со мной Лёшу Соколовского. Сейчас тот выглядел солидно: не как Лёша, а как Алексей Михайлович. Наряжен в серые брюки, серый пиджак (несмотря на жару) и в белую рубашку, из-под воротника которой свисал тонкий бордовый галстук. Причёска с глубоким боковым пробором скрывала высокий лоб и визуально сужала Лёшино широкое лицо.

Точный возраст Соколовского я не вспомнил. Знал только, что он был на пять-шесть лет старше меня (Владимира). Выглядел Лёша сейчас лет на сорок. Тёмные круги вокруг глаз, сеточка мимических морщин. Поредевшие волосы на голове, чуть припорошенные крупинками перхоти. Заметная холка в области седьмого позвонка, рубашку оттопыривал уже вполне солидный живот.

Карие глаза Соколовского хищно блестели. Лёша смотрел на меня — будто прицеливался. Большим пальцем левой руки он поглаживал массивный золотой перстень, что красовался на месте обручального кольца (на перстне сверкал похожий на бриллиант камень). На левом запястье Лёшиной руки поблёскивали импортные позолоченные часы.

— Дмитрий Иванович, — произнёс Соколовский, — ты