"Фантастика 21025-22". Компиляция. Книги 1-23 - Виталий Хонихоев

выдал я, согнувшись. Услышать такое из уст самой Юки — это бесценно. Сейчас нам перл про цепного зверя и природного убийцу-берсерка Синдзи выдадут. Ржать как конь в присутствии Королевы — невежливо, но и сдерживаться почти невозможно.

— Конечно, про тебя часть там безбожно раздули, сплетники. — говорит Королева, и тут я не выдерживаю. Я начинаю ржать. Я катаюсь по полу и бью ногами, держась за живот — под сочувственным взглядом Юки. Она наверное, думает что от пребывания под гнетом темной власти Императрицы Иошико у меня крыша окончательно поехала, думаю я и эта мысль добавляет мне добрых две минуты истерического хохота.

Я лежу на ковре в клубной комнате и утираю слезы от смеха. Живот болит, я держусь за бока. Не могу больше смеяться.

— Ты закончил? — уточняет Королева и меня снова прихватывает. Отсмеявшись, я встаю и беру у нее из рук протянутый платок. Вытираю слезы. Платок пахнет Юки. А Юки пахнет — утренней морозной свежестью.

— Не переживай. — говорю я, садясь на место: — уж с Иошико я как-нибудь справлюсь. В конце концов я же ее цепной зверь. И берсерк.

— Так ты слышал. — прищуривается Юки.

— Как тут не слышать. На переменах ко мне иначе чем Ямасита-сама и не обращаются. Думаю, уж школу поменять. Во избежание травли на почве необоснованных слухов.

— Что же. Я просто хотела тебя предупредить. И еще одно. Питер с тобой хотел встретится.

— Да? — Питер — мировой мужик, хоть и скотина безалаберная, все на волю течения отдает, авантюрист и балбес. Но — обаятельный, этого не отнять. Посадить гада в комнату со двенадцатью старшеклассницами, пятью домохозяйками и тремя бабушками — так через полчаса все от него забеременеют. Потому как — харизма. Поговорить с ним всегда приятно и вечер другой над кружкой пива скоротать. А вот дела вести не стоит — обязательно накосячит где-нибудь. Так что…

— Не, я пожалуй пас, Юки-сама. — говорю я, вежливо отказываясь от чести быть удостоенным такой высокой встречей: — У меня и так дел невпроворот, когда там встречаться. Может попозже? Через месяц?

* * *

Мы с Питером снова сидим в кафе. Он как всегда весел и благообразен, сыплет шутками и комплиментами всем официанткам, всем студенткам и одиноким домохозяйкам. Впрочем, неодиноким домохозяйкам — тоже. Он достаточно широк во взглядах, чтобы не дискриминировать женщин по причине их занятости. Он дискриминирует их по причине их непривлекательности. Типичный Питер.

Я сижу, гоняю трубочкой ледышку в своем безалкогольном коктейле и слушаю как он говорит, что я вырос за это время и в плечах раздался и между нами, везет тебе, Син на красивых девушек. И что Акира-сан просто великолепна, утонченная и строгая, словно учительница в школе, а он Питер всегда такой фетиш на учительниц испытывал. Майко-сан у тебя словно ураган в шортиках, как ты только справляешься… с субординацией в команде, разумеется, никаких пошлых намеков, Син, что ты. Но уж если все равно об этом говорим, скажи, а про оргии ваши это правда? У нас вот никаких оргий нет, Сакура она… как будто отморозили девчонку, а Юки — она же несовершеннолетняя, ты ж понимаешь. Ну и потом, хотел бы я посмотреть на того, кто с Юки будет пытаться… бррр… А у вас как? И что это за история с трусиками Акиры-сан у Майко на люстре? Все-таки правда, значит?

Вздыхаю. Говорю, что у команды и у меня лично очень-очень мало времени в последние две недели. И я тут только потому, что Юки-сама у нас председатель Литературного, а лишиться своих привилегий на удобные кресла и безмятежный отдых после уроков мне вовсе не улыбается. Но я жутко занят и страшно устал, а потому, многоуважаемый Питер-сан, Синяя Молния — пожалуйста ближе к делу.

— Хорошо. — говорит Питер и снова машет рукой официантке, указывая что мой коктейль уже выпит. Да, знаменитый жест «сестричка (брат) повтори того же за мой столик». Невербальная магия, ей-богу. Вот кому сурдопереводчиком работать на телевидении, хотя я все равно ни черта не пойму. Приходит официантка, милая девушка в короткой юбочке и белом переднике, подозрительно похожая на какую-нибудь горничную, на которых тут просто фетиш какой-то. Быстро забирает у меня пустой фужер и водружает новый. С ломтиками фруктов и маленьким бумажным зонтиком.

— Все за мой счет! — быстро говорит Питер, уловив мой взгляд на эту роскошь: — ни о чем не беспокойся! Хотя, да, скоро же ты будешь богат! Невероятно, сказочно богат. Единственное, о чем ты будешь заботится, Син, это о том, куда бы потратить свои деньги.

— Не в деньгах счастье. — ворчу я, мысленно прикидывая, что даже огромные деньги не спасут ни меня, ни остальных от обвинений в массовых убийствах и терроризме. Можно уже ходить с Читосе и банки грабить, ага. Нам уже все равно, больше вышки не дадут. Упавший в реку — дождя не боится.

— Верно! Не в деньгах, а в их количестве! — подхватывает Питер и поднимает свою кружку с пивом: — Ну, за богатого и здорового Сина! У тебя ж девушек вокруг куча, а содержать девушек в таком возрасте сложно. Проблема. То есть раньше была проблема, а теперь — нет. Повезло тебе Син, что у тебя такой друг есть, как я.

— С такими друзьями и врагов не надо. — бурчу я, вспоминая последний косяк Питера, когда мы с бухты-барахты оказались перед лицом Той Самой Линды и выхватили на орехи. Хорошо, хоть дядька Мацумото попался внятный, не стал нас курощать и морщить, так, по попке пошлепали и отпустили. А ну как был бы маньяк какой? Надеяться на вменяемость противника что поймет и простит — неважная стратегия. Да и не стратегия вовсе.

— Но не только деньги! — вещает Питер, словно глухарь на лесной поляне: — И ты прав, Син, тысячу раз прав. Что деньги, это тьфу, пыль, мусор под ногами. Главное это то, кем ты останешься в памяти своих потомков! Впишешь свое имя в золотую книгу истории! Слава! Вот, то, за что настоящий мужчина может выйти на бой и победить. Именно. А мой план, Син, включает и деньги и славу. Для всех вас, для всей команды.

— Слава штука неблагодарная. — говорю я. Я бы предпочел сейчас, чтобы никто не знал ни про меня, ни про девчонок, ни про команду, ни про эту трижды проклятущую Сумераги-тайчо. Потому как слава бывает разная и наша слава как раз ведет нас к судебному процессу и стенке. Или петле —