"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Обижаете, конечно, настоящий. Я где работаю, по-вашему? И советую вам немедленно уехать из города, чтобы не светить этим бланком. Рассчитайтесь, пожалуйста.

— Ну и что за фамилия у меня теперь? А получше не могла придумать? Что за фамилия? — разорялся необычный посетитель. — С такой западло ходить!

— Это реальный человек, вы теперь под его именем записаны, — оправдывалась инспектор. — Деньги мне, пожалуйста, заплатите… Или я аннулирую паспорт.

— Конечно, конечно, — улыбнулся Грицук и залез в карман, вытягивая из него, что-то длинное, совсем не похожее на конверт с деньгами. — Вот, держите!

Он резко выхватил огромный нож и сходу ударил им тетку прямо в сердце. Та даже охнуть не успела, как клинок вонзился в грудь по самую рукоять. Вершинина застыла, не моргая.

Грицук выдернул нож, а тетка кулем рухнула на пол, заливая старый линолеум кровью. Она выходила из раны толчками, вместе с жизнью паспортистки. Через пару секунд старший инспектор Вершинина уже была мертва.

Сафрон подошел к телу и обтер клинок ножа о блузку женщины. Затем залез в сейф и стал рыться в нем, выбрасывая на пол документы, бланки, карточки. Красные корочки паспортов падали прямо в лужу крови. Грицук, не обращая внимания, топтался по ним и по крови. Ему было абсолютно наплевать, будто это была не кровь, а томатный сок или вода. Он не боялся испачкаться, потому что нашел главное — деньги. Много денег.

Теперь куплю себе нормальное шмотье и обувку, подумал он и оскалился в довольной улыбке. От Святоши денег не дождешься, обещал реальные дела, а на тряпки деньжат зажал. Скряга. Где его реальные дела? И что тут вообще можно вершить, в этой жопе? Спасибо, хоть паспорт справил. И велел паспортистку пришить, как дело выгорит. С удовольствием это исполнено… И вот теперь я не Грицук, да и не Сафрон. Жаль… Хорошее имечко было.

Спрятав нож и рассовав по карманам деньги, Грицук вышел из помещения паспортного стола. Повесил на дверь табличку — «Неприемный день», замкнул на замок ключом, который тоже нашел в сейфе, и, довольно насвистывая, побрел по улице. По пути обтер о траву ботинки от крови, пополоскал их на ходу в луже, свернул в переулок и затерялся в закоулках города.

Глава 14

— Тише, не гони, — сказал я Эдику, — Спалят ведь за собой хвост, чуть отпусти их.

Мы следили за грузовиком-будкой, на котором вез мясо экспедитор Семенов. Эдика я к этому делу припряг, чтобы не светить служебной оперской машиной, которую в городе каждая собака уже знает. А Камынинская шестерка хоть и издалека в глаза бросалась, как модель новая, особенно для Зарыбинска, но зато по ней сразу видно, что гражданская в доску — пижонские колпаки на колесах, проволочные шторки на заднем стекле, бахрома по верхнему краю лобовухи, чехлы на сиденьях яркие, ну и чертик носатый из капельницы на зеркале болтается. В общем, весь набор понтов при тачке.

— Уйдут… — вцепился в баранку Эдик, напряженно всматриваясь в дорожную пыль проселка.

— Не уйдут, тут одна дорога.

— А куда он поехал вообще? В поля?

По стальным бокам шестерки мерзко заскребла сухая трава, явно отдавая болью в сердце Эдика.

— В Угледарск, я думаю.

— Так это! А почему не по асфальту? Какого хрена по буеракам переть-то? — завозмущался тот. — Ох! Бедная моя машинка, прости меня…

— Потому что на трассе, на въезде в город, пост стационарный стоит — ГАИ. Вот он окольными путями и хочет проскочить.

Минут через сорок мы доехали до города. Тут уже пришлось пристроиться к грузовику поближе, чтобы не потерять его в каком-нибудь переулке, если свернет.

— Куда? Куда он едет? — хмурил брови Эдик.

— Красный! — крикнул я. — Тормози!

— Проскочим! — надавил на газ мой помощник.

Сбоку раздался отчаянный визг шин, в нас чуть не въехал «Москвич». Дедок за рулем ни жив, ни мертв, вцепился в руль, будто смерть увидел. Остановил машину, да так и сидел, не шевелясь и не моргая — обернувшись, я успел углядеть это на ходу.

Слава богу, не взяли грех на душу.

— Дырявые штиблеты! — выдохнул Эдик. — Чуть не влетели! Вот слепошарый дед!

— Следи сам-то за дорогой, — проворчал я. — Так-то мы на красный летели. У старика чуть инфаркт не случился, а может, даже и был.

— А этот откуда? — Эдик уставился вперед. — Ну, блин!

На дорогу, выдувая трели из свистка, выскочил гаишник, размахивавший полосатой деревянной палкой. Он явно нас хотел остановить, видимо, просек, что мы на красный проскочили.

— Не останавливайся, — процедил я. — Нет времени, уйдет грузовичок.

— Да-а? А ты потом меня прикроешь? Он же номер наш срисовал.

— Не ссы… Все решим.

«Шестерка», проигнорировав стража дорог и его палку, под настойчивый свист припустила лишь сильнее, обдав милиционера выхлопами из трубы.

Я оглянулся и увидел, как инспектор ошарашено стоит посреди дороги и смотрит нам вслед — не знает, что делать, и в руках так и застыл полосатый жезл. Очевидно, это был первый случай в его жизни, когда нарушитель отказался повиноваться его символам дорожной власти прямо среди бела дня в центре города. Но он быстро опомнился и побежал к стоявшему на обочине мотоциклу с коляской. Принялся его выкатывать на дорогу и заводить. Похоже, за нами будет погоня.

Мы завернули за поворот, мотоцикла на хвосте пока не видно, а впереди показался рынок.

— Понятно теперь, куда он… Ага… — воодушевился Эдик. — На рынок мясо повез!

— На светофоры смотри, — зло предупредил я, наблюдая, как мы снова проехали на «розовый».

— Вот понатыкают этих светофоров! — ругался Эдик. — То ли дело у нас в Зарыбинске, три штуки на весь город — и все. А тут на каждом шагу.

— Встань сбоку, — ткнул я пальцем на место за газоном, где можно было остановиться, не привлекая внимания рыночников и Семенова.

Тот уже въехал на территорию рынка. Какой-то мужик в грязном фартуке убрал увешанный красными тряпками тросик, перегораживавший въезд. Ждут Семенова, встречают, значит. Это хорошо.

Грузовик проехал вглубь рынка и остановился возле склада. Мы слились с покупателями и приблизились вплотную к машине. Я держался