Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Выражение лица у усача сделалось подозрительным, но детектив широко улыбнулся и повёл рукой, указывая направление. Дольше игнорировать просьбу начальника «гусь» не отважился и прошёл в комнату.

– Сюда, сэр?

– Да, да, – закивал Эллис – и кинул на пол что-то маленькое и блестящее. Оно прокатилось совсем чуть-чуть, поближе к камину, и остановилось. – А теперь поднимите, пожалуйста.

Приглядевшись, я охнула и машинально прижала пальцы к губам: то было злополучное обручальное кольцо.

С недоумением покосившись на детектива, усач послушно наклонился, подобрал сверкающую безделушку, затем выпрямился… Точнее, попытался – и ударился головой о сильно выступающую каминную полку.

– Чтоб его… Простите, сэр! – «Гусь», судя по перекошенному лицу, едва сдержал крепкое словцо. – Что за дурацкая штуковина! 

– Эта «штуковина» – убийца Джудит Миллз, – с готовностью объяснил Эллис. И оглянулся на второго «гуся»: – Запишем потом как следственный эксперимент. Примерно так всё и произошло. Мисс Миллз заперлась в комнате – сперва потому что испугалась, вероятно, ей казалось, что обезумевшая подруга гонится следом с ножом. Затем мисс Миллз увидела вещи, вытащенные из тайника. Кто знает, о чём она подумала… Может, побоялась наказания, ведь прежде её уже прогоняли за воровство, и дом Шелли стал для неё последней надеждой. Но, так или иначе, служанка принялась подбирать с пола сокровища. Но, увы, когда дошла до револьвера – ударилась головой о полку над камином. Вероятно, крайне неудачно. Несчастная женщина сразу почувствовала дурноту – настолько сильную, что даже прилегла на гостевую кровать, где и впала в беспамятство. Несколько дней мистер Шелли пытался вылечить мисс Миллз, даже доктора пригласил, но тщетно. Она скончалась – не по чьему-то злому умыслу, а из-за череды дурацких случайностей. И, право, если бы кое-кто не приказал прибраться в комнате, уничтожив следы крови на каминной полке, я бы покончил с этим делом гораздо раньше, – ворчливо заключил Эллис.

Поначалу я даже не поняла, отчего стало так легче дышать, не сумела сразу осознать смысл слов детектива. Но и сказаны они были не для меня. И первым понял, откликнулся именно Роджер Шелли.

– То есть Эсме не виновата?

Эллис многозначительно усмехнулся – видимо, как и я, заметил короткое и личное «Эсме» вместо положенного «мисс Грунинг».

«А ведь у неё были причины влюбиться в Роджера, – пронеслось у меня в голове. – Если он так обращался с нею, так выделял среди других… Понимает ли он это? Пожалуй, да».

– Ну, говорить о полном отсутствии вины я бы не стал. Отрубленный палец есть отрубленный палец, – цинично развёл руками детектив. – Но если отвечать по сути – да, мисс Грунинг не грозит ни виселица, ни тюрьма. Самое большое – штраф, и то сомневаюсь, что в Управлении заинтересуются дракой двух отнюдь не образцовых служанок из-за колечка, которое к тому же нашлось. Так что не переживайте, никто её у вас не отберёт. Будете жить по-прежнему под одной крышей, словно ничего и не случилось.

Роджер, только минуту назад посветлевший лицом от счастья, вновь задумался. Эсме Грунинг следила за ним с опаской и с любовью; мучительная смесь чувств так ясно читалась в её глазах, что мне стало неловко наблюдать.

– Несправедливо, – произнёс он наконец и поднял взгляд на служанку. – Мисс Миллз всё-таки умерла, пусть и из-за случайности, но есть в её смерти доля вины мисс Грунинг. И нечестно будет всё оставить по-прежнему; мне кажется, когда дурные поступки остаются безнаказанными, они ведут к ещё большей беде. А потому, мисс Грунинг… – он запнулся, набирая воздуха, но продолжил фразу твёрдо и спокойно. – Вы уволены.

Я думала, что служанка потеряет сознание, однако она оказалась гораздо крепче благовоспитанных леди. Только глаза у неё почернели из-за расширенных зрачков, а лицо стало белым, как полотно.

– Вы уволены, – повторил Роджер Шелли, глядя на неё без тени слабости или неуверенности. – Завтра вы зайдёте ко мне в кабинет за расчётом и получите четыреста семьдесят хайрейнов. Я откладывал их для другой цели, но уже неважно… С этими деньгами вы исчезнете с глаз моих на четыре года. Куда угодно, но чтобы я не увидел вас за это время ни разу. Когда вам исполнится двадцать один год, если будете ещё что-то чувствовать ко мне – возвращайтесь, а до тех пор делайте, что угодно. Подумайте, как распорядиться временем и деньгами, чтобы наша встреча была… – Роджер захлебнулся вздохом, сглотнул, но заставил себя договорить фразу: – Чтобы наша встреча была другой. Ступайте, мисс Грунинг. Кольцо я эти четыре года поберегу.

Эллис пристально посмотрел на него, а затем сказал без улыбки:

– А вы жестокий человек, Роджер Шелли.

Повар, за последние минуты постаревший лет на десять, разжал руки. Мисс Грунинг вывернулась из его хватки и, вытирая слёзы и всхлипывая, выбежала из комнаты.

– Догнать? – мрачно спросил усач, Хоукс, почёсывая ушибленный затылок.

– Не стоит, – качнул головой Эллис. – Это не наше дело. Да и вообще, пора бы возвращаться в Управление, раз уж я наглядно объяснил, что никакого убийства не было. Так что ступайте первыми, джентльмены, а я немного задержусь, чтобы попрощаться с хозяевами дома.

Вскоре в комнате остался только один человек – Баррисон, повар. «Гуси», по пути обсуждая отчёт, направились сразу к выходу из дома – прямо по чёрной лестнице для прислуги. Роджер взялся сопроводить нас с Паолой Мариани обратно в гостиную, но на полдороги мы столкнулись с миссис Прюн, и он разговорился с нею; речь звучала тихо, неразборчиво и обеспокоенно.

– Леди Виржиния, отойдём в сторону, – шепнул вдруг Эллис. – Хочу шепнуть вам пару слов перед уходом, но не здесь.

Мы спустились на этаж ниже, правда, до гостиной так и не дошли – остановились около красивой ниши, выкрашенной в нежно-зелёный цвет, напротив запертой комнаты. Паола деликатно потерялась где-то на полпути, у лестницы, и теперь видела нас краем глаза – но не слышала.

Детектив прикусил губу – так, что остались на несколько секунд белёсые отметинки – и взъерошил себе волосы. Я не торопила его, чувствуя, что ему нужно собраться с мыслями. Наконец он выпрямил плечи и произнёс на выдохе:

– Я хотел бы извиниться, Виржиния.

Всё расследование не удивило меня так, как эта короткая фраза.

– Святые Небеса, за что? – воскликнула я. И, спохватившись, понизила голос: – За безобразную сцену с мисс Грунинг? Оставьте,