Не первая Вера - Ольга Сурина-Чистякова

– Понимаю. Но как видишь здесь до сих пор. Я вот что пришла сказать: «Ничего не выйдет». Ты будешь «донором» Алькальда, пока будут силы, будешь ему «чистую» энергию отдавать. Добровольно. Потом ослабнешь, станет меньше энергии. Он начнёт голодать и злиться на тебя. Потом он начнёт её у тебя забирать силой. Какое-то время питаться «низкими вибрациями».

– Это как? Не поняла? Плакать опять? – я смяла в руке ни в чём не повинную ромашку.

– Этого будет не достаточно для выплеска энергии. Чтобы получать энергию сиреневого цвета будут лишать сна по несколько дней. Индиго – мучить твой мозг электрошоком. Голубого – смотреть на уродства и болезни. Зеленого – видеть страдания животных, людей. Желтого – оскорблять и унижать твоё достоинство. Оранжевого – насиловать. Красного – пытать до потери сознания. И, в конце концов, тебя выпьют до дна. А Марат привезет нового «донора». Ты не первая, даже не сто первая. Тут так.

Я сидела пораженная. Оглушенная. Веря и не веря в то, что неизбежно со мной произойдет. Вспомнилось измученное лицо женщины в фургоне, сожженной заживо в карьере. «Тут так» – стучали в висках слова Нины.

– Алькальд будет это всё делать? Он всегда так делает? – подсознательно я очень хотела думать, что эти страшилки только для моего послушания.

– Нет, не сам. Алькальд предпочитает «чистую энергию». Его статус, положение позволяет ему менять доноров часто. Но у него много подчиненных: генералы, полковники, куча солдат. Всем нужна энергия. Все получают её рано или поздно, как объедки с его стола.

– Меня передарят дальше? Как вещь?

– В один из вечеров машина не отвезет тебя к Алькальду. Отвезет к кому-нибудь другому. Генералы питаются «низкими частотами» синего спектра, в основном. Если выживешь, то здесь, в лагере, переселят тебя в общий барак.

Или ездить к солдатам будешь с другими «особями» в фургоне. Они проще, любят энергию оранжевого или красного спектра.

Нина замолчала. Она ждала моей реакции. А я не знала, что сказать. Мозг лихорадочно пытался найти лазейку, выход, чтобы всё сказанное не относилось к моей судьбе, и не находил.

– Значит, – я медленно подбирала слова, – Все женщины в лагере тоже «донорши», только низких энергий, верно? Всех похитили?

Нина недовольно повозилась:

– Нет, не так. Я же объясняю, из нашего мира только я и ты. Остальные местные. Они отдают энергию по своей воле. Из нашего мира «доноры» с большим энергетическим потенциалом, они только для высших чинов.

– Эти женщины что, сами позволяют творить с ними все эти ужасы? Для чего?

– Ты здесь недавно. Не знаешь, как местные живут. Военная диктатура – строй не самый приятный. Расстрелы, репрессии, тюрьмы, бунты и снова расстрелы. Сложно жить. Но выбор есть. Можно согласиться стать «донором» для правящей военной хунты и жить в одном из таких лагерей как этот. Здесь женщины одеты, накормлены. Для многих эта жизнь лучше той, что ждёт их за периметром.

– Их же «доят»? До смерти! Я видела, до чего они доводят женщин! Одна из них говорила из мешка, что сама так решила. Я тогда не поняла. Говорила мне, что у неё дети… – я затравленно замолчала, всхлипнула.

– Не реви! – гневно зашипела на меня из кустов Нина, – С ума сошла! Многие женщины приходят в такие лагеря от голода, холода, нищеты. Зато их родные – родители, дети, любимые попадают под защиту режима. Они никогда не станут «донорами» против их воли. А это тоже сплошь и рядом! Женщин здесь берегут. В казармы фургон за «донорами» приходит не как за тобой – каждый день, а только несколько раз в неделю. Одни и те же дамы не ездят по два раза подряд – накапливают энергию, работают, спят, восстанавливаются. А, главное, знают, что с их родными ничего плохого не случится, пока они здесь.

– Они же становятся продажными женщинами?! Это здорово, так ты считаешь? – я скривилась от отвращения.

– Молодая ты ещё, глупая. Нет в этом трагедии, польза одна. Если эти женщины солдат энергией не обеспечат, те «с голодухи» в город пойдут, к их детям, к их сестрам, матерям. Поняла? Они – мои героини, все, как одна!

– Но их же потом в мешках везут в топку! Это как?

– Это – оправданный риск. Всегда есть те, кто не накопил достаточно энергии и их «выпивают» до дна случайно. Есть те, кто сопротивляется, отдавая энергию. Тогда забирают силой, до последней капли. Это не худшая смерть, уж поверь!

– Так вот почему они на меня так смотрят – ко мне начало понемногу приходить понимание, – Я считала, что они меня ненавидят, потому что у меня здесь «особое, привилегированное положение», в котором все вы меня так убеждали. А, выходит, они просто меня жалеют? Зная, что они могут умереть сегодня или через неделю, а могут прожить ещё долго, а дни мои сочтены в любом случае?! Меня «выпьют» до дна неизбежно. Как всех девушек – «доноров» из моего мира до меня! А нет, сначала будут мучить и насиловать! – Я понимала, что у меня начинается истерика. Меня затрясло. Ноги стали будто ватные, в животе был холод, голова плыла.

– Как же Тамара? Лена? Маргарита? Ты? Как вы все можете делать то, что вы делаете каждый день? Как вы не разделили общее предназначение – стать кормом для этих чудовищ?! – я уже почти кричала.

Нина шикнула на меня:

– Если ты не возьмешь себя в руки, я ухожу немедленно!

Боковая камера на крыше домика любопытно развернулась и уставилась своим черным рыбьим глазом в мою сторону. Я вдохнула. Потом ещё и ещё. Глубокие вдохи. С натянутой улыбкой помахала переломленной ромашкой в её сторону. Какое-то время было тихо. Я боялась, что Нина ушла, но не смела развернуться и посмотреть.

– В этом никакого секрета нет – устало донеслось за спиной – Маргарита – сестра Алькальда, двоюродная. Тамара – тоже родственница какого-то генерала не здешнего. По связям устроили, для безопасности. Я. Что я? Меня Марат сюда устроил, после того, как наше «партнерство» прекратилось.

– Почему тебя не отдали солдатам? Им тоже, как Алькальду, твоя энергия не подошла? – язвительно спросила я.

– Нет. Помнишь, ты спросила, полюбила я его что ли, раз осталась? Я нет. А он любил меня очень сильно. Наверное, любит до сих пор где-то в глубине души. О том, чтобы отдать меня кому-то речи не было никогда. С первого дня с меня пылинки сдувал, заботился, лучше, чем о тебе сейчас заботятся. Хотел в жены взять. Энергия у меня оттого и не заканчивалась долго, что берег он меня, лишний раз не брал энергию.

В её словах