Проклятый лес - Александр Макута

Отблагодарив словоохотливого рассказчика, я зашагал дальше, прикидывая, как бы достать денег и переодеться в более приличный наряд. Ну не нравится мне, что некоторые косятся.

— Пшел вон. Здесь у тебя ничего не купят, — поприветствовал меня лысый бандюган, сидевший на ящике рядом с воротами. Судя по прислоненной рядом дубинке, он был тут за охранника. На втором ящике была разложена снедь — ломоть хлеба, сыр, луковица. Там же стояла бутыль. Видимо, мое появление отвлекло его от обеда, но уходить я не собирался.

— Я к Огги по делу. Дупло и Вали знаешь? Я с ними.

— Не вовремя ты приперся, парень, — скривился лысый, покосившись на еду. — Ну ладно, стучись в ворота, откроют.

Как было велено, я приложил пару раз кулаком по доскам.

— Кого там принесло? — раздался голос.

— Впусти его, Шнобби. Парень к Огги пришел, послушай, что ему надо.

Загремел засов, створка открылась и сверху вниз меня смерил взглядом огромный толстяк с пунцово-красным носом.

— Ты что ли?

— Я.

— Почему я тебя не знаю? — и он замер в проходе, выставив вперед необъятное пузо.

— Недавно в городе, но уже при деле. Меня Дупло прислал, — нагло заявил я, решив, что именно он был старшим и договаривался о работе. — От гадалки Марты сведения принес, про Сыча.

— Да ладно! — поразился толстяк. — И чего Рыбеха сказал?

— Поостерегся бы ты вперед Огги такое узнавать. Понял, нет?

— Не борзей, отребье, — насупился Шнобби и потер свой выдающийся нос. — Ладно, заходи, лоток свой здесь ставь и за мной иди. Если набрехал, шею сверну.

Большой Огги оказался не так велик, как я думал, но зато очень широк в плечах, бородат и плешив. Он сидел на лавке и ел что-то из большой медной миски, вылавливая кусочки из соуса.

— От гадалки вести, — пробубнил мой сопровождающий. — Человек от Дупла прибежал, умолял пустить…

— Говори, — кивнул местный босс, даже не взглянув на меня. Содержимое деревянной кружки интересовало его гораздо больше.

— Прижали мы Марту, как ты просил. Сначала упиралась, все отнекивалась, мол не знает ничего, не скажет, но потом мы ее раскололи, — уверенно врал я. — Шепнула мне гадалка, как убийцу Сыча найти.

— Чего тебе-то? — глянул на меня здоровяк. — Я Дупло на это дело отправлял.

— Нет больше Дупла, помер. Они с Вади повздорили и тот его прирезал. А сам теперь раненый отлеживается. Вот меня и прислал.

— Туда и дорога, — кивнул Шнобби.

— Ладно, пусть так. И кто же брата моего убил, а? — Огги перестал жевать и повернулся ко мне.

— Когда Сыча убивали, там рядом заар-га, дух боли, должен был рядом появиться. Если его расспросить по-правильному, то все и выяснится.

— Эка дива! — вытаращился на меня Огги. — Чой-то ты заливаешь, парень. Какой еще дух боли? Я туда, в трактир, даже человека специального приглашал, чтобы тот мадью почуял, но он ничего такого не говорил.

По правде сказать, я сам про этого заара-га только от Михела во снах слышал, да и то, один раз всего. Но решил его к делу приплести.

— Не все про такое знают, Огги, — возразил я. — Но если хочешь узнать, кто твоего брата прикончил, то только такой способ есть. Другого ничего Марта не знает, хоть убивай ее. А еще грозилась тебе пророчествовать, если упорствовать станешь.

— Вот стерва! И как с этим духом говорить? — вроде как растерялся Огги. — Кто же знает, как это делается?

— С этим я помогу, — приосанился я. — Только время и помощь потребуется.

— Ты? — хором выдали Огги и Шнобби. — Ты же нищее отребье.

— Я не всегда был нищим, — пресек я их сомнения. — Кое-чему обучен. Вот, глядите…

И я заставил шевелиться растущий здесь же плющ. Его листья зашевелились, повернулись все вместе, затем поникли вниз, разом ослабев. Я хотел сделать немного другое, но вышло именно так.

— Так, так, — Огги поднялся из-за стола и подошел ко мне. — Ты парень не так прост. С виду босота, а с мадьей знаешься, про духов болтаешь. Откуда ты взялся?

— Говорю же, недавно в городе, прибился к Дуплу и Вади. Заработать хотел, — повторил я свою легенду. — И я не беглый.

— Заар-га, дух боли, значит…, — почесал бороду Огги. — Не врешь, что ли?

— Не вру. Двести монет еще было обещано, — намекнул я.

— Так то не тебе, парень, — прогудел здоровяк. — И за работу, а не за сказки. Но десятку ты заработал, а остальное получишь, как убийцу мне укажешь. Шнобби, отсыпь ему меди и проводи к Оспе.

— Идем, парень, — толстяк ухватил меня за плечо и подтолкнул к выходу. К Оспе сам пойдешь, не стану я из-за тебя обед пропускать.

— А монеты?

Он порылся где-то на поясе и ссыпал мне медяшки в подставленную ладонь.

— У Сипача на воротах спроси, как к Оспе идти. Весь наш разговор передай и покажи вот это — и Шнобби достал из кармана рваный квадратик кожи с клеймом. Что-то вроде головы пса. Типа местный документ.

— Тут восемь монет, — возмутился я, получив деньги и вещицу.

— Ровно десяток, парень. И вали отсюда, пока я не рассердился, — толстяк упер руки в бока.

Вот же крохобор!

Выйдя за ворота, я подошел к охраннику и продемонстрировал символ на коже.

— И че?

— Мне к Оспе надо.

— Ну и иди, зачем ты мне это суешь?

— А где он?

— А я знаю? Спроси в овощной лавке у второго моста.

— А мост где?

— Часовая башня там рядом. Отвали от меня уже, — рассердился Сипач и взялся за свою дубинку.

Объяснил, блин. Но спрашивать про башню я уже не решился, подумав, что это будет слишком рискованно. Не хватало еще поссориться с ним прямо здесь.

Мост и башню я нашел довольно скоро, а вот Оспу пришлось ждать. Но зато успел поесть и найти себе место в тени, где экспериментировал с магией. Свою связь с Кантром я чувствовал, но черпать там чистую силу получалось плохо — я едва мог взбить пыль с земли, кидая мадью перед собой. За этим меня и застал Оспа, кривой на один глаз сухощавый старичок.

Увидев документ, он кивнул и выслушал мои расспросы про Сыча. А затем проводил меня на второй этаж трактира «Хоромы купца», в большую комнату с широким окном, выходящим на задний двор. Широкая кровать, умывальник, шкафы, пара сундуков, ничего особенного.

— И что тебе поручено здесь сделать? — поинтересовался Оспа.

— Расследование буду проводить, — заявил я, осматриваясь. — Ловить убийц Сыча.

— Как интересно! Я понаблюдаю, пожалуй, — обрадовался