Исправитель. Книга 2. Операция "Ананас" - Дмитрий Ромов

Сирота растянул губы в улыбке.

— Ну, вот, а говорил, «нет волыны, нет волыны». Нашёл стало быть?

— Может, и нашёл, — кивнул я. — Дальше что?

— Дальше? — Сирота осклабился. — Ствола мало. Дел ты наделал, накосячил, короче, въезжаешь? Может, ты и нормальный кент, да только как тебя отпускать-то?

— Не понимаю, — удивился я. — Какие косяки? Я тебя первый раз сегодня увидел, вообще-то.

— Да я что, величина не самая крупная, — спокойно усмехнулся он.

Надо сказать, он никак не отреагировал на пистолет, не было никакого мандража или чувства неуверенности, ничего такого. Стойкий дядя, может, и не глупый.

— Ну давай, — кивнул я. — Расскажи уже.

— Есть несколько моментов. Да ты пей чай, пей, и викторию наяривай. Любка моя старалась.

Я кивнул, но интереса к варенью больше не проявлял.

— Короче. Есть такой авторитетный кент, звать Голод. И ещё один фраер приблатнённый Зуб. Голода ты ментам подставил, так? Так. А Зуба на бабки прокинул.

— Чего? — покачал я головой и усмехнулся. — Зуба? аЗубу хер отстрелили, если ты не в курсе, причём, без моего участия. Знаешь почему? Рот широко открывал. На чужое, кстати.

— Ну, может, и так, — пожал плечами Сирота. — Но я не прокурор, чтобы разбираться. Голод маляву прислал, поэтому и то. Сначала бабки, потом перо в бок. Они воткнутся в лёгкие от никотина чёрные…

Сирота улыбнулся и подмигнул.

— Да ещё и ствол, — продолжил он, — тот, что у молодого Храпа увёл. Это он, кстати?

Я помолчал. Первое желание было подтвердить, что да, он, чистый храповский ствол, а потом сдать Сироту Ирине. Выйти и сразу позвонить, чтоб его тёпленьким взяли за хранение да ещё и с отягощением в виде кровавого следа, тянущегося за пушкой.

— Нет, — мотнул я головой. — Тот ствол давно уже в милиции, из него мента грохнули.

Я решил попробовать с этим Сиротой… Не знаю, не то, чтобы решил, просто надо было попробовать… Союзники в «социально близкой» среде были нужны, а опираться лишь на взбалмошного Сапфира было не слишком разумно.

— У этого ствола история так себе. Не советую при себе иметь в случае задержания.

— О как! — хмыкнул он. — А зачем принёс тогда?

— Ну… шнырь твой просил сильно. Плакал.

Сирота заржал.

— Шестак что ли? Ты его, значит, пожалел за слёзы его? И чего мне делать с волыной этой?

— Да, что хочешь, то и делай. Можешь Шестака своего на кичман законопатить.

— Э! Ты за языком присматривай.

— Ладно, — усмехнулся я. — Кстати, Любу твою я не пугал и не угрожал, я такими делами не занимаюсь.

— А какими ты занимаешься?

— Я? Только серьёзными. А ты? Ты за что сидел?

— Да ни за что! — весело воскликнул он и развёл руками.

— Понятно, — засмеялся я. — Не скажешь, значит.

— Да, чё хорошему человеку не сказать? По сто третьей я шёл. Семерик отмотал.

— Это что? Грабёж что ли?

— А ты, я вижу явно не мусор, — осклабился Сирота. — Если не придуриваешься, конечно. Предумышленное, от трёх до десяти.

— А-а-а… — кивнул я.

— Так вышло, — сказал он и недовольно поморщился, посмурнел.

— Типа, не мы такие, жизнь такая?

— Типа, — подтвердил он и, помолчав, добавил. — В драке…

— Бывает… Ладно, Серёга, пора мне.

Я встал.

— И чё, пушку свою мне оставляешь? Не боишься, что я тебя из неё же прям и вальну?

Пистолет был незаряженным, так что на этот счёт я не переживал.

— Смотри, — кивнул я, — если Шестака захочешь убрать, можем провернуть. Хотя, у него свой ствол имеется, насколько я понял.

— Не, не имеется, усмехнулся Сирота. Это же мой был.

Сказав это, он опустил руку и вытянул из кармана ПМ.

— Вот он.

Он направил пистолет на меня.

— Ну, тем более, — спокойно кивнул я.

Внешне спокойно, но внутри… сердце ёкнуло, конечно. Надо было не разводить все эти дискуссии и политические забавы, а сразу его обезвредить или вообще устранить. И Любу устранить? Нет, устранять Любу я, разумеется, не стал бы… Собственно, и он не должен был бы в меня стрелять, поскольку вопрос с деньгами оставался открытым.

— Будь здоров, пора мне, — сказал я. — Псам своим скажи, пожалуйста, чтоб не лезли. В другой раз жалеть не стану.

— Не, ты бессмертный или чё? — заржал он. — Не боишься? Ну, ты и кент, в натуре. Ладно, присядь, чё вскочил? Не добазарили ещё.

— Да вроде я всё сказал.

— Присядь, говорю.

Он положил ствол на стол и показал рукой на стул. Я присел.

— Нравишься ты мне, — хмыкнул он. — Не охота тебя в расход пускать.

— И мне тебя, — улыбнулся я.

— И чё мы с этим делать будем?

— Пушку отдай тем, кто просил. Бабок у меня нет, это херня. Шестака с его дебилами отзови, а если дело какое будет наклёвываться, я тебе свисну. Вот и всё, собственно.

— И чё у тебя за дела?

— Бывают интересные, а бывают и не очень. На интересные охотников много, но делать все надо, правильно?

— Не знаю, — пожал он плечами.

— Как тебя искать, если что?

Я не знал, как объяснить самому себе, но чувствовал, что из этого может что-то получиться. Во-первых, он казался мне неглупым парнем, во-вторых… было в нём что-то такое… он выглядел чужеродным в своей среде, что ли… Убил кого-то в драке, если не врёт. На зоне, например, приобщился, так бывает, к воровской культуре. Впрочем, надо будет пробить его досье. Но, как бы то ни было, я решил попробовать…

— Через Любку только, — прищурился он. — Ты… Ты, типа думаешь, я повёлся на твой трёп?

— А почему нет? Я ж ничего такого и не сказал. Золотых гор не обещал, не разводил. Будем на связи и все дела. Жизнь покажет, что к чему, может, пригодимся друг другу.

— Хм…

Он задумался.

— Ладно. Будь здоров, Иван Петров.

Сирота не ответил. Я снова встал и вышел из комнаты. На стуле на веранде сидела Люба. При моём появлении она вскочила и бросила испуганный взгляд мне за