Мечников. Том 5. Избранник бога - Игорь Алмазов

Родников, лёжа на боку, кивнул.

После этого я ввёл рабочую трубку в его ротовую полость, предварительно смазав её особой нейтральной смазкой, которую извлёк из определённого сорта Уни-Грибов. А затем аккуратно проскользнул дальше.

— А вот теперь — глотайте, Эдуард Семёнович! — велел я.

Родников трясся от напряжения, но всё же справился с этой задачей. Как только мышцы его глотки начали проталкивать трубку дальше, я мигом проскользил в пищевод, а затем передал рабочую часть Сеченову.

— Дальше вы сами, Иван Михайлович, а я буду осматривать органы, — сказал я, после чего ободряюще похлопал Родникова по плечу. — Держитесь отлично, всё в порядке. У вас около лица лежит поддон. Если будет выходить слюна, не беспокойтесь. Пусть стекает туда. Если будет отрыжка — тоже ничего не бойтесь. Не стесняйтесь нас. Сегодня вы в роли пациента.

— Угу, — простонал Родников.

Я же с трепетом приложил глаза к стёклам, включал магический кристалл и…

Вот оно! Вижу. Всё-таки работает!

Сложно даже примерно описать чувства, которые испытывает человек, который сам собрал аппарат и сам смог увидеть через него органы своего «пациента».

Слизистая пищевода гладкая, ровная, никаких язв и прочих повреждений.

— Так держать, Эдуард Семёнович, — кивнул я. — Двигаюсь в желудок. Будет чувство, что внутри вас кто-то возится. Это нормально, дышите через рот. Как я уже и сказал, если не будете давиться, процедура закончится через десять-пятнадцать минут.

Я проник через кардиальный жом желудка в его полость и принялся рассматривать сначала большую кривизну, затем малую, готовясь проникнуть глубже — в привратник, из которого открывается проход в двенадцатиперстную кишку.

Стоп… А это что ещё такое?

Мало того, что слизистая желудка Родникова покраснела, так плюс ко всему на самом дне имеется небольшой дефект. Маленькое углубление с ровными краями. Дальше слизистой оно не прошло — бояться нечего. Это — не онкология.

Но, чёрт возьми, проигнорировать эту патологию я никак не могу. Ведь передо мной самая типичная язва дна желудка.

— Спокойно, Эдуард Семёнович, потерпите, надо рассмотреть этот участок желудка, — попросил я, а затем жестом подозвал к себе Сеченова. — Взгляните, Иван Михайлович.

Я взял за него трубку, после чего передал напарнику окуляр.

— Что это такое, Алексей Александрович? — с трудом сдерживая удивление, прошептал Сеченов.

— Видите? Вот этот дефект нам и предстоит залечить, — ответил я и тут же осознал, что Родников всё же слышит наш разговор. — Не беспокойтесь, Эдуард Семёнович, как оказалось, мы не зря начали эту процедуру. Желудок у вас больной. Сейчас я его подлечу прямо в процессе осмотра.

— У-у, — с трудом кивнул Родников.

Дверь в смотровую открылась, и к нам вошёл Иван Сергеевич Кораблёв.

Увидев то, что мы творим с Родниковым, он опешил. Дара речи лишился.

— Господа, вы что здесь вытворяете⁈ — воскликнул он. — Там уже пациенты начали подходить!

— Ещё пять минут, Иван Сергеевич, — уверил его я. — Если хотите — взгляните сами. Думаю, вопросов у вас не возникнет, когда вы посмотрите на эту картину своими глазами.

Главный лекарь спорить не стал. Молча подошёл ко мне, немного брезгливо взглянул на Родникова, а затем, прищурившись, заглянул в стёкла, которые я ему передал.

— Это что ещё за чертовщина? — прошептал он. — Мечников, Сеченов, что это я сейчас вижу? Похоже на…

— Это желудок Эдуарда Семёновича, — сказал я.

— Желудок? Вы засунули ему… Грифон милостивый! — воскликнул Кораблёв. — А это что такое? Откуда взялась это… углубление? Разве оно там должно быть?

— Разумеется, не должно, — ответил я. — Это — язва желудка. А откуда она взялась — расспросим Эдуарда Семёновича. Но только после того, как я его излечу.

Я забрал у Кораблёва окуляр, вновь взглянул на язву, а затем направил на неё поток лекарской магии. Залечить совсем свежий дефект слизистой желудка было нетрудно. Язва заросла буквально на моих глазах. Я стянул все слои, не оставив даже следов нарушения целостности слизистой.

— Заканчиваем? — поинтересовался у меня Сеченов.

— Нет, подождите ещё пару минут, — попросил я. — Я взгляну, как там обстоят дела с двенадцатиперстной кишкой. После этого можно будет извлекать трубку. Так что Эдуарду Семёновичу осталось терпеть совсем недолго.

Хорошо, что я всё же создал классическую систему с опрыскиванием водой и откачкой лишней жидкости и воздуха из полостей. Без этого осмотреть желудок было бы попросту невозможно. Я бы даже язву не увидел!

Убедившись, что в кишке всё в порядке, я начал выводить трубку. Как только я достал аппарат и вытащил изо рта Родникова загубник, он начал громко кашлять и сплюнул большое количество слизи в поддон.

— Чтоб я ещё раз… — стонал он, пытаясь отдышаться. — Хоть ещё раз в жизни согласился на эту кошмарную процедуру!

— Всё прошло не так уж и плохо, — сказал я. — Вы держались молодцом. Более того, мы только что впервые за всю историю лекарского дела не просто провели ФГДС, но ещё и излечили язву желудка, которая могла дать о себе знать в любой момент. Так что в целом процедура прошла не зря. Мы выявили заболевание, и это не может не радовать.

— Так у меня правда была язва? — утирая рот от слизи, спросил Родников. — Настоящая язва желудка? Но я её почти не чувствовал!

— Почти? — нахмурился я.

— Ну… Да, после еды всегда становилось дискомфортно. Часа через полтора-два. Но я думал, что это связано с моим неправильным режимом питания, — ответил он.

— Конечно связано! — кивнул я. — А то, что вас беспокоил дискомфорт через полтора-два часа — очень свойственно для язвы желудка. Если бы было более трёх часов до боли, то речь бы уже шла о язве двенадцатиперстной кишки.

Кстати, довольно часто встречал пациентов, которых беспокоил дискомфорт по ночам. Много раз люди жаловались, что им приходится вставать после двух-трёх часов сна и чем-то заедать неприятные ощущения в животе. Вот именно этот симптом чаще всего является признаком язвы двенадцатиперстной кишки. А для желудка свойственна боль ранняя. Пища в нём находится долго, поэтому и язва о себе даёт знать не сразу.

— Значит, и вправду я не зря пережил все эти мучения, — выдохнул Родников. — Вот только не уверен, что наши пациенты станут терпеть это безобразие. Процедура очень уж неприятная. Если мой совет уместен, я бы порекомендовал как-то упростить этот процесс.

Упрощать уже некуда. В двадцать первом веке никто так и не придумал более простого способа обследования желудка и кишечника. Эндоскопические методы в виде ФГДС через рот и колоноспокии через задний проход так и остались золотым стандартом.

Часто ко мне приходили пациенты, которые умоляли сделать им УЗИ брюшной