Армагеддон - Владимир Александрович Сухинин

«Своя кольчуга, как говорили предки, ближе», – вспомнил лер Манру-ил слова, которые когда-то слышал от своего отца.

Армия, составленная из дружин лордов, вошедших в Комитет национального спасения, пьянствовала, разлагалась, занимаясь от безделья грабежами беженцев и драками. Среди населения нарастал ропот, который мог вылиться в восстание. Конечно, лер Манру-ил понимал, что оно будет подавлено, но это нанесет непоправимый ущерб репутации Комитета. Он будет выглядеть в глазах снежных эльфаров не освободителем, а врагом, который выступил против своего народа. Такое не утаишь. Потерять репутацию лер Манру-ил не хотел. Потерять ее легко, а вот заработать – очень трудно. Нужны годы.

Лер Манру-ил, словно высеченный из камня, стоял в центре зала, его взгляд скользил по лицам собравшихся. В воздухе висело напряжение, густое, как туман над болотом.

– Леры, – начал он, чеканя каждое слово, – время истекает. Войска Леса из-за гололедицы не могут добраться до столицы, а наши силы постепенно тают. Дезертирство разрывает наши ряды, и армия, призванная стать освободительницей, утопает в пьяном угаре и грабежах.

Он замолчал, давая всем осмыслить его слова. Но в ответ услышал тишину, нарушаемую лишь тихим дыханием. Леры молчали, их лица были задумчивы и непроницаемы. Каждый понимал, что выход есть, но никто не решался сказать это вслух.

Лер Манру-ил почувствовал, как в его душе поднимается волна гнева. Он не привык к такому сопротивлению. Его тактика всегда срабатывала: он находил тех, кто готов был поддержать его, и вел их за собой. Но сейчас все было иначе.

Наконец тишину разорвал голос Миру-ила из Дома Опавшего листа, старого и худого, как скелет, но с глазами, полными огня.

«Противный старикашка», – неприязненно подумал лер Манру-ил.

– Что же вы молчите, леры? Я хочу услышать ваши предложения, – сказал Миру-ил, и его голос прозвучал как удар хлыста.

Лер Манру-ил сжал кулаки, стараясь не выдать своей ярости. Этот старик часто был его противником, но и часто поддерживал его начинания, выторговывая себе преференции. Сейчас он был особенно опасен.

– А что вы сами обо всем этом думаете, лер Манру-ил? – спросил несносный старик.

– У меня есть свое мнение, лер Миру-ил, – ответил лер Манру-ил, стараясь говорить спокойно. – Но я хочу услышать всех членов Совета. Только после этого я смогу высказать свою точку зрения. Это будет справедливо.

– Хотите взвалить ответственность на нас? – Старик не скрывал раздражения. – Нет, лер Манру-ил. Вы сами решили стать лидером оппозиции принцессе Торе-иле. Так предложите выход из этой ситуации, – его глаза вспыхнули злорадством, и проницательный лер Манру-ил заметил это.

Момент истины настал. Между единомышленниками мог образоваться разрыв. У победы всегда много отцов, а у поражения – один. И лер Манру-ил не собирался становиться этим единственным.

– Я лишь первый среди равных, – ответил он с показной изысканной скромностью.

Но собравшиеся были недовольны его ответом. Поэтому высказался несдержанный молодой лер Доварил.

– Вы, лер Манру-ил, убеждали нас, что на помощь придет корпус лесных эльфаров, но его нет. Скоро начнется голод, и дружины разбегутся. Тогда нас схватят голыми руками. На Западном перевале собирает войско Тора-ила, которую вы так неосмотрительно захватили в плен и бездарно упустили. Теперь предлагайте выход из создавшегося положения, а мы вас послушаем, – его голос звучал с вызовом и ноткой презрения.

Манру-ил, теряя терпение, резко ответил:

– Вы все только и ждете, когда я оступлюсь. Что вы можете сами, без меня? Ничего. Хотите слушать – слушайте. Нам нужно идти на соединение с войсками Леса или поклониться в ноги принцессе Торе-иле. Это все понимают, но сказать боятся. Что нас ждет, если мы уйдем из столицы? Позор и презрение, презрение Леса и позор со стороны соотечественников. Что ждет нас, если мы присоединимся к Торе? Меня, может, арестуют и казнят, но что значит моя жизнь по сравнению с целым государством? Так что мы выберем?

Он обвел собравшихся леров яростным взглядом, его глаза горели словно факелы. Он понимал их мысли и чувства, как будто читал их в открытых книгах. Пойти к Торе – значит выжить, но потерять власть, которая была для него сладка, как мед.

– Не горячитесь, лер Манру-ил, – неожиданно спокойно произнес лер Миру-ил. – Есть еще один выход из ситуации, в которой мы оказались. Столицу покидать нельзя, она – символ власти, но и продовольствие нам нужно. А где его взять?

Все обернулись к старику, который продолжал:

– Надо забрать его у тех, кто спрятался в своих крепостях. Сил для захвата крепостей по одной у нас хватает, и у нас есть священное право забрать то, что нам нужно. Мы защищаем страну.

После его слов лица собравшихся просветлели, но лер Манру-ил оставался мрачным и недовольным. Его ловко обыграли, и теперь его авторитет был под вопросом. Но он был опытным политиком и быстро взял управление собранием в свои руки.

– Вы верно заметили, уважаемый лер Миру-ил. Это приемлемый для нас выход, и ваши слова подтверждают мою правоту: сначала нужно было выслушать членов Комитета. Предлагаю назначить ответственным за добычу фуража лера Миру-ила, он справится с этой задачей лучше всех.

Старик напрягся. Он понял, что его отстраняют от власти и отправляют подальше от столицы, где он не сможет влиять на решения Комитета. Это было опасно.

– Спасибо, уважаемые леры, что признали меня достойным такого важного дела. Оно не каждому по плечу, – произнес он высокомерно, оглядев присутствующих. Когда до них дошел смысл его слов и на их лицах появилось возмущенное выражение, он продолжил говорить. – Я, конечно, могу заняться этим делом, но я стар и болею. А вот лер Доварил молод и решителен, и ему надо доказать свою полезность. Посмотрим, как он справится с этой задачей, и тогда, возможно, предложим ему пост в будущем правительстве повыше, чем он рассчитывает сейчас…

Он бросил камень во двор молодого и чванливого главы Дома и замолчал. Леру Довар-илу не дали сказать свое слово. Все дружно и радостно закричали, что охотно предоставят свои дружины, чтобы лер Доварил мог выполнить возложенную на него задачу. Тот окинул злым взглядом собравшихся членов Комитета и был вынужден согласиться.

В зале началась разноголосица, все говорили, не слушая других. Старый лер Миру-ил возвысил голос, чтобы перекрыть гул возмущенных голосов.

– Это еще не все, уважаемые леры, – произнес он, и его слова эхом разнеслись по залу. Все постепенно замолчали и обратили на него внимание. – В нашей столице находятся беженцы. Они