Таких не берут в космонавты. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

* * *

После просмотра фильма мы всей дружной компанией прогулялись в кафе «Молодёжное», что находилось рядом с кинотеатром «Пионер». Там мы заказали молочные коктейли и мороженое. Уселись за стол у окна, обсудили только что просмотренный фильм. А заодно и фильм «Гиперболоид инженера Гарина», который покажут в «Пионере» сегодня вечером.

Кафе «Молодёжное», как две капли воды походило на кафе «Юность». За тем лишь исключением, что в нём мы почти не увидели знакомых лиц — именно «почти», потому что пару знакомых мы здесь всё же встретили: Лену Зосимову и Фёдора Митрошкина. Лена нас заметила, помахала нам рукой. Фёдор нам тоже кивнул и тут же поправил узел галстука под воротником рубашки.

* * *

После кафе мы не разошлись — весёлой и шумной гурьбой ввалились в квартиру Лукиных. Виктора Семёновича и Веры Петровны дома не оказалось. Мы восприняли это обстоятельство, как повод оккупировать гостиную. Мы выдвинули на середину комнаты стол, заняли за ним места. Иришка принесла из нашей комнаты пачку ещё не распечатанных писем, но мы к ним так и не притронулись.

Потому что Лукина вспомнила о гитаре, с которой я вчера вечером прогуливался. Выпытала у меня цель вчерашнего путешествия — я признался, что устроил уличный концерт. С чего вдруг на меня снизошла подобная блажь, никто не поинтересовался. Зато всех заинтересовало, что именно я вчера пел. Иришка снова убежала в спальню — вернулась оттуда с гитарой в руках, вручила её мне.

Я забросил ногу на ногу, пробежался кончиками пальцев по струнам.

— Вася, а спой нам про медведей, — попросила Надя. — Мне нравится эта песенка. Весёлая.

Я покачал головой, сказал:

— Нет, про медведей не хочу…

На пару секунд задумался.

Затем переспросил:

— Весёлую, говоришь? Есть такая. Причём, её написали для того же фильма, что и песню о медведях.

Я посмотрел на лица слушателей и объявил:

— Музыка Александра Зацепина, слова Леонида Дербенёва. Песня называется: «Если б я был султан». Исполняет ученик десятого «Б» класса сорок восьмой школы города Кировозаводск Василий Пиняев.

Я поклонился, потребовал:

— Поаплодируйте, пожалуйста.

Иришка и Надя неуверенно хлопнули в ладоши.

— Кончили аплодировать, — сказал я.

Гитарные струны ожили под моими руками.

Я улыбнулся и запел:

— Если б я был султан, я б имел трёх жён…

После вчерашнего концерта мои пальцы слегка побаливали. Они отвыкли от игры на гитаре: расслабились, поглаживая клавиши пианино. Но повиновались мне прекрасно. Как и вчера. Как и вчера на лицах моих слушателей заблистали улыбки. Идея «иметь трёх жён» Черепанову и Тюляеву пришлась по душе — Надя и Иришка отреагировали на эту серьёзную мужскую мечту, как на шутку.

— … Не очень плохо иметь три жены…

Я заметил: лежавшие на столешнице руки Черепанова и Степановой будто бы случайно прикасались друг к другу. Надя и Лёша слушали моё пение, улыбались. Они чуть покачивали головами — делали это синхронно, словно исполняли хорошо отрепетированный танец. Черепанов сидел за столом, горделиво приосанившись. Мне почудилось, что за прошедший месяц Лёша слегка подрос.

— … Но очень плохо, с другой стороны…

Не сутулилась и Лукина. Она замерла, расправив плечи и выпятив грудь (как я ей и советовал). Её распущенные волосы блестели. Блестели и Иришкины глаза: хитро и игриво. Я невольно отметил, что Лукина — красивая девчонка. Подумал, что Тюляеву не следовало расслабляться: во время учёбы в университете у моей двоюродной сестры наверняка появится множество поклонников.

— Зульфия мой халат гладит у доски…

Я отметил, что мои опасения так и остались лишь опасениями. После вчерашнего уличного концерта я чувствовал себя превосходно. Никаких хрипов, никакого першения в горле, никакой головной боли. Голос звучал идеально. Я легко менял его тональность, будто делал это переключением тумблера. По-прежнему наслаждался пением. Это моё наслаждение разделяли и мои слушатели.

— … Не очень плохо иметь три жены… — пропел я.

— … Но очень плохо, с другой стороны!.. — хором поддержали меня Иришка, Надя, Лёша и Геннадий.

* * *

Вечером вернулись домой Иришкины родители — наши гости разошлись по домам.

Иришка прибралась в гостиной. Я отнёс в спальню стопки писем — отметил, что сегодня мы не прочли ни одного письма.

Не приступили мы с Лукиной к чтению писем и перед сном. Иришка уселось на своей кровати, уткнулась носом в газету «Правда» (готовилась к завтрашней политинформации в начале классного часа).

Меня позвал на кухню Виктор Семёнович.

Иришка тоже, было, дёрнулась следом за мной. Но Виктор Семёнович остановил её. Он заявил дочери, что хочет со мной «серьёзно поговорить».

Я заметил вспыхнувшую в Иришкиных глазах тревогу — заверил сестру, что «всё будет хорошо».

Мы с Иришкиным отцов вошли на кухню.

Виктор Семёнович прикрыл дверь. Он уселся за стол напротив меня, вынул изо рта трубку.

Лукин склонился над столешницей и прошептал:

— Хочу поделиться с тобой, Василий, секретом.

Он смущённо улыбнулся, пожал плечами и добавил:

— Больше не с кем. Только тс…

Виктор Семёнович поднёс к губам палец, посмотрел мне в глаза.

Я кивнул. Провёл пальцем по своим губам, словно закрыл их на замок-молнию (такой жест обычно показывала моя вторая жена).

Иришкин отец бросил взгляд через плечо. На секунду замер: прислушивался (в гостиной бубнил телевизор).

Он снова взглянул на меня и заявил:

— Василий, я долго думал над нашим с тобой разговором. Помнишь, мы с тобой рассуждали о развитии автомобильной промышленности в СССР? Тогда мы говорили о строительстве нового завода по производству легковых автомобилей. Ты спрогнозировал, что его построят в Ставрополе… то есть, в Тольятти.

Я снова кивнул.

— Помню.

— Так вот…

Виктор Семёнович закусил загубник трубки и словно на пару секунд погрузился в раздумья.

— … Я решил, что поработаю на этом заводе.

Лукин посмотрел мне в глаза.

Он не дождался от меня бурной реакции — пояснил:

— У меня друг работает в Москве, в Министерстве. Мой бывший однополчанин. Мы с ним вместе в окопах около Южного Буга селёдку из бочек ели. Потом меня ранили — наши пути разошлись. Но мы переписываемся… впрочем, не суть.

Лукин махнул рукой.

— Василий, я тут подумал на днях, о том, что ждёт меня в ближайшие годы, — сказал он. — Дети выросли: сын уже уехал, а дочь в этом году в университет поступит, скоро и замуж выйдет. Будем мы Верой сидеть дома, ругаться от скуки…

Виктор Семёнович