Хозяюшка Покровской крепости - Талия Осова

«Хорошо бы добавить меховую опушку», - в голове уже созрела готовая картинка.

Визуализация помогала достигнуть нужного результата.

К сумеркам закончила смётывать полученные детали и, когда развернула творение рук своих, чтобы примерить, чуть было не рассмеялась в голос.

«Да это самое что ни на есть настоящее кимоно! - первое что пришло в голову. - Придётся подкорректировать рукава, а в целом получилось неплохо».

Нельзя сказать, что я отличная швея или закройщица, но со своим первым прототипом запашного пальто вроде бы справилась неплохо. Завтра тогда можно будет браться уже за нормальную ткань. Ситец пущу на подкладку и простегаю для тепла с шерстью, а сукно пущу на верх. Для красоты стебельчатым швом вышью веточку с цветами на левой стороне планки каким-нибудь ярким цветом - получиться красиво и нарядно.

«Ещё бы поясок подобрать хороший или лучше сплести его из той же пеньковой верёвки и полосок сукна для гармоничности», - крутила в голове уже несколько новых идей.

День оказался слишком длинным и эмоциональным для меня. Не каждый день узнаёшь, что оказалась в альтернативной реальности или другом и неизвестном для себя мире. С перемещением в другой период времени я ранее как-то быстро свыклась, там вроде многое мне было понятно и ожидаемо. Поэтому как только солнце скрылось за горизонтом собрала всё своё рукоделие в пустую корзину и поставила поверх сундука с намерением завтра продолжить свою работу.

На полати взобралась уже привычным образом и завернулась в одно из лоскутных одеял, что достались от родителей Машеньки. Не хотела хранить его в сундуке, так как ощущала через него будто бы родительскую заботу и любовь, каким бы странным это не казалось.

В царство Морфея погружалась довольная и умиротворённая.

«Всё у меня будет хорошо»...

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!

Глава 11.

Разбудили меня мужские голоса. Сон моментально слетел, хотя на дворе была глубокая ночь. Проснулась я посреди разговора, который то стихал, переходя почти на шёпот, то наоборот становился слишком громким.

«У нас гости?» - появилась мысль в голове.

Выгладывать из-за небольшой шторки над печью не стала и ни коим образом не показала своего пробуждения. Мужчины явно трапезничали, то ли вечеряли, а то ли полуночничали. Запаха еды, правда, я совсем не ощущала и печь была не протоплена - значит с собой в избу угощение принесли, вполне возможно, что Борис Прокопьевич позаботился о задержавшихся людях и приготовил поздний ужин, а может у них и своя провизия была с собою.

Кроме дядьки Михаила различила голоса ещё двоих человек. У одного голос глубокий и словно бархатный - с таким только на телевидение диктором работать, а у второго чуть ниже, но так же приятный тембр. Хотелось посмотреть на их обладателей, но смогла подавить своё любопытство. Нехорошо ребёнку во взрослые разговоры лезть, да и не замеченной можно гораздо больше информации получить.

«Скоро у меня в привычку войдёт всех подслушивать», - чуть было не вздохнула громко, но сдержалась вовремя.

Решила затаиться и послушать о чём говорят мужчины и даже совесть моя не шевельнулась и не напомнила, что подслушивать нехорошо.

И не прогадала...

По началу мужчины вспоминали свою юность и молодость, учёбу в заведении наподобие нашего профтехучилища, но называлось оно технической школой. Отроки поступали в него после домашнего обучения на три года, а затем определялись с будущей профессией и продолжали уже учёбу по своей специальности в академии или специализированной школе. По началу парни не ладили между собой, да и различия в сословиях не способствовали сближению. Но как оно бывает порой, побывав пару раз в переделках и прикрывая друг другу спины они нашли точки соприкосновения и подружились крепко-накрепко. Вот с тех пор дружбу и поддерживали сыновья: дворянина, священника, купца и мещанина.

Про похождения парней во время взросления ребёнку слушать было категорически нельзя, но благо я сама не была барышней столь юного возраста и про обучение юношей более опытными дамами читала и в фильмах о дворянстве некоторые моменты освещались. Так что восприняла эту часть беседы спокойно.

«Мужчины во всех мирах одинаковый, все о женщинах треплются и своих подвигах на любовном фронте», - сделала однозначный вывод.

- Да не шумите вы так, ребёнка разбудите, - шикнул на мужчин лекарь. - Может тебе, Зарян, постелить? Поутру ранёхонько в дорогу отправитесь.

- В карете высплюсь, - словно отмахнулся мужчина. - Ты лучше скажи, когда это ты, Михайло, успел ребёнком обзавестись?

- Это дочь нашего Богдана Камышина. Я её к нему пристроил, - выдал несостоявшийся диктор. - Сам знаешь, что у меня в избе то посольские проездом останавливаются, то губернские с инспекцией, а у Михаила она пустая почитай стоит. Он то в разъездах по хуторам, то у вдовицы своей пропадает.

- Вона как, - протянул Зарян Бабичев. - Не думал я, что наш Богдаша первым сгинет, - мужчина замолчал ненадолго. - Надеялся на встречу с ним и тобою, Иван. Назначение комендантом Покровской через наш отдел проходило, а Мишку совсем не ожидал встретить.

«Значит второй мужчина с бархатным голосом - это наш комендант Иван Федорович Калашников», - в голове уже сложился пазл по голосам и сословиям присутствующих мужчин.

- Сам не застал его, - тяжело вздохнул. - Мы с Михаилом приехали, когда их схоронить успели и дочку к сестре Богдана определили. До этого она почти седмицу с мёртвыми родичами в избе одна провела и никто не соизволил проверить семью. Как дым из трубы перестал идти, так и кинулись.

У меня на голове волосы зашевелились сами по себе от представшей картины меленькой девочки рядом с мёртвыми родителями и братиком. На глаза набежали слёзы и ком встал в горле, руки сами по себе сжались в кулачки. Бедный ребёнок... Не мудрено, что она онемела от такого стресса. Девочка запросто могла умом тронуться, а вместо поддержки, теплоты и заботы получила озлобленную и завистливую тётку.

"Она ещё и печь, получается, топила пока дрова в избе не закончились", - чуть было не застонала в голос.

- Сволочи, - с жёсткостью в голосе выдал Михаил. - Знали ведь, что слегли все, а с помощью не спешили. Всё на Аграфену понадеялись, а она и сама захворала.

Какое-то время в избе воцарилась тягостная тишина. Слышны были глубокие вздохи и печаль ощущалась словно бы