Ложная девятка. Шестой том - Аристарх Риддер

— Не хочется уходить, — призналась Катя.

— И мне, — согласился я. — Но надо.

Мы переоделись и вышли из бассейна. Вечерняя Москва встретила нас прохладным воздухом и первыми огнями фонарей. По Кропоткинской набережной неспешно прогуливались влюбленные пары, где-то вдалеке играла музыка.

— Знаешь, — сказал я, обнимая Катю за плечи, — сегодня был отличный день. Хочется, чтобы таких было как можно больше.

* * *

Да, получился отличный день, и посещение бассейна «Москва» принесло мне действительно очень много положительных эмоций. Но уже лежа в кровати, когда Катя уснула, положив голову мне на плечо, я задумался о Москве будущего, о том, что на месте этого бассейна теперь стоит храм Христа Спасителя.

И я поймал себя на мысли, что несмотря на то, что я не очень-то религиозный человек — хотя все, что со мной приключилось, волей-неволей подталкивает к мистике, кто знает, из-за чего я здесь оказался, — все-таки при всех своих достоинствах, которых очень много, хорошо, что на месте бассейна «Москва» в будущем храм Христа Спасителя.

И не потому, что в православной церкви мало храмов. Этого добра в Москве, да и по всей России достаточно, и строились они регулярно. Вовсе нет. Все-таки, как я помню из школьной программы, оригинальный храм был этаким народным памятником. И он был построен не на государственные средства, а на деньги, собранные простыми людьми. И вкладывали и несли свои кровные очень многие — от простых крестьян до купцов и промышленников.

Так что постсоветская власть наворотила очень многое, но восстановление храма Христа Спасителя — это, наверное, правильно. Другое дело, что бассейн «Москва» должен был быть все-таки перенесен на другое место. И лучше бы вместо бесчисленных торговых и бизнес-центров один из московских мэров построил бы вот такой вот бассейн под открытым небом. Но это уже совсем другая история.

* * *

Ну а на следующий день, когда я приехал на Восточную улицу, Эдуард Анатольевич нас удивил. Потому что вместо обычной тренировки мы отправились в Подмосковье, на автополигон НАМИ. Предводитель сказал, что он решил и сегодняшний день посвятить разгрузке. И нам нужно немножко развеяться.

— Ну, развеяться так развеяться, — сказал он. — Кто против?

Я сидел у окна и думал о том, что эта поездка для меня будет особенной. В отличие от остальных ребят, я точно знал, что такое хорошая машина. У меня под окнами стоят и «Опель Манта», и оригинальная «Фиат Регата» — машины, которые в СССР можно было увидеть разве что возле посольств. И мне было интересно посмотреть, насколько советские инженеры смогли приблизиться к мировым стандартам.

— Слав, — подсел ко мне Володя Кобзев, — это же твоего отца детище, да?

— Не только его, — ответил я. — Там целая команда работала. Но да, отец очень плотно во всём этом занят.

— А что за машина-то? — поинтересовался Коля Савичев.

— Увидите, — улыбнулся я. — И вам точно понравится.

Леня Буряк, сидевший через проход, хмыкнул:

— А то зла не хватает — у нас второй финал еврокубков подряд, а ездием на «Жигулях». Платини и Румменигге-то на других машинах катаются.

* * *

Полигон НАМИ встретил нас весенним солнцем и свежим воздухом Подмосковья. Асфальтированные дорожки, испытательные трассы, административные здания — все выглядело серьезно и современно.

Нас встретил отец в сопровождении нескольких инженеров.

— Добро пожаловать на полигон! — приветствовал нас отец. — Вы первые, кто сможет оценить нашу новинку не как чиновники или специалисты, а как обычные советские граждане.

— Обычные — это сильно сказано, — хмыкнул Стрельцов. — Где же твоя чудо-машина?

Отец повел нас к большому ангару. Когда металлические ворота открылись, я увидел то, что заставило меня внутренне присвистнуть.

ЗИЛ-42012 стоял в центре помещения, и даже при неярком освещении он выглядел впечатляюще. Серебристый металлик переливался, аэродинамические линии делали машину стремительной даже в неподвижном состоянии. Легкосплавные диски, интегрированные указатели поворота, окрашенные в цвет кузова бамперы…

— Ого! — воскликнул Юра Савичев. — Это что, наша машина?

— Советская, — с гордостью подтвердил отец.

Я обошел автомобиль по кругу, оценивая качество исполнения. Честно говоря, выглядело очень прилично. Никаких зазоров, неровностей или следов кустарной сборки, которые частенько встречались даже на лучших советских машинах.

— Красавец, — тихо произнес Горлукович. — Совсем не похож на наши.

Отец открыл капот, и мы увидели моторный отсек, который действительно выглядел как машина из будущего по сравнению с привычными карбюраторными двигателями.

— Инжектор, электронное управление, — пояснил он. — Мощность 120 лошадиных сил при объеме 1,8 литра.

— А сколько жрет? — практично поинтересовался Буряк.

— Около десяти литров на сотню.

Но настоящее удивление ждало нас внутри. Когда я открыл дверь и заглянул в салон, то понял — это действительно было что-то особенное.

Кожаные сиденья с контрастной строчкой, панель с имитацией дерева, кондиционер, магнитола… Но больше всего поразил селектор автоматической коробки передач с русскими обозначениями: П-З-Н-Д.

Я сел за руль и осмотрелся. Эргономика была продумана хорошо, все под рукой. Спидометр до 200 км/ч, тахометр до 7000 оборотов — серьезные заявки.

— Можно прокатиться? — спросил Стрельцов.

— Конечно! — отец жестом пригласил его на место водителя. — Тест-драйв, как говорят на Западе, — это часть сегодняшней программы. Слав, — обратился он ко мне, — посмотрим, как твои метр девяносто будут чувствовать себя сзади.

Само собой, что второе приглашение мне было не нужно.

Эдуард Анатольевич завел двигатель. Мотор работал ровно и тихо — совсем не так, как привычные советские агрегаты. Включил режим «Д» на селекторе и плавно тронулся.

— Господи! — воскликнул он уже через несколько метров. — Как же тихо! И как же удобно когда всего две педали.

Мы проехались по испытательному кольцу минут двадцать. Когда вернулись, лицо у Стрельцова было восторженное.

— Мужики, это действительно другой уровень.

— Давайте, дорогие футболисты, не стесняйтесь, — засмеялся отец. — Кто еще хочет попробовать новинку?

Разумеется, все захотели. Следующим сел Буряк, за ним Кобзев с Заваровым. Каждый возвращался с одинаковым выражением приятного удивления.

— Слав, твоя очередь, — позвал отец.

Я сел за руль и медленно выехал на испытательную трассу. Первое, что поразило — абсолютная тишина в салоне. Электроусилитель руля работал настолько легко, что казалось, будто машина сама поворачивает колеса. Подвеска «Макферсон» отрабатывала