Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

– Брат, скажи мне, что ты хочешь сказать.

– Я знаю, что роду нужен сейчас каждый человек, каждые руки. Я тоже ответствен перед людьми, перед тобой, перед этим ребенком… Но целительница… Как она объяснит, что случилось здесь? Как она сможет объяснить им то, что и сама не в силах понять? Я видел, как ее укусила песчаная гадюка. Я видел, как кровь и яд текли по ее руке. А она – она даже не обратила внимания. Она сказала, что даже не почувствовала этого.

Аревин посмотрел на сестру с некоторым сомненением: он еще никому не рассказывал про песчаную гадюку, справедливо подозревая, что ему просто не поверят. Предводительница была явно потрясена, однако не возразила ни слова.

– Как она сможет объяснить наш страх перед этой маленькой змейкой? Она скажет своим наставникам, что совершила ошибку и потому змея-греза была убита. Она винит во всем себя. Наставники тоже обвинят ее и строго накажут.

Предводительница устремила взгляд к горизонту. Потом подняла руку и заправила прядь седеющих волос за ухо.

– Она гордая женщина, – наконец сказала она. – Ты прав. Она не станет оправдываться. Ни за что на свете.

– И она не вернется сюда, если они изгонят ее. Я не знаю, куда она отправится тогда, но мы уже никогда не увидим ее.

– Приближается сезон бурь, – коротко ответила предводительница.

Аревин кивнул.

– Если бы ты отправился за ней…

– Но я не могу! Не сейчас!

– Мой дорогой, – промолвила мягко сестра, – мы живем так, чтобы каждый из нас был свободен настолько, насколько это возможно, вместо того чтобы лишь некоторые из нас пользовались неограниченной свободой. Ты сам порабощаешь себя, возлагая на себя ответственность, когда чрезвычайные обстоятельства требуют свободы действий. Если бы ты был моим партнером и это было бы твоей непосредственной обязанностью – растить этого ребенка, – все было бы значительно сложнее, но и в таком случае вполне разрешимо. В сущности, моему партнеру живется гораздо вольготнее, чем он мог предположить, когда мы решили родить этого ребенка. А все из-за того, что ты сам стараешься сделать больше, чем тебе положено.

– Это не так, – быстро возразил Аревин. – Я в самом деле хотел помочь. Мне это было необходимо. Я хотел… – Он запнулся, не зная, как закончить начатую фразу. – В общем, я благодарен ему за то, что он позволил мне помогать.

– Я знаю. И у меня нет возражений. Но это не он оказал тебе любезность, а ты – ему. Возможно, настала пора напомнить ему о его обязанностях. – Лицо ее озарилось нежной улыбкой. – А то он чересчур увлекся своей работой. – Ее партнер был прядильщиком, лучшим в племени, однако она была, несомненно, права: он жил витая в облаках.

– Мне не нужно было отпускать ее, – выдохнул Аревин. – Ну почему, почему я не понял этого раньше? Я должен был оберегать свою сестру – но не сумел, а теперь не сумел защитить целительницу. Она должна была остаться с нами. Здесь бы она была в безопасности.

– Здесь бы она чувствовала себя неполноценной.

– Но ведь она могла продолжать исцелять людей!

– Мой дорогой друг, – сказала сестра Аревина, – невозможно оберегать кого бы то ни было безгранично, не порабощая его. Мне кажется, ты никогда не понимал этого, потому что сам требовал от себя слишком многого. Ты винишь себя в смерти своей сестры…

– Я недостаточно хорошо смотрел за ней.

– А что ты мог поделать? Помни о ее жизни, а не о смерти. Она была храбрая, счастливая и самонадеянная – каким и должен быть ребенок. Ты мог уберечь ее только одним-единственным способом – приковав к себе страхом. Но она не могла жить такой жизнью, она не смогла бы остаться тогда той девочкой, что ты так любил. То же самое относится и к целительнице.

Аревин уставился на младенца, спавшего у него на руках, понимая, что сестра права, и все же был не в силах сбросить с себя остатки растерянности и вины.

Сестра мягко похлопала его по плечу:

– Ты лучше нас знаешь ее, и ты утверждаешь, что она не способна объяснить наш страх. Думаю, что ты прав. Я сама должна была бы догадаться об этом. Я не желаю, чтобы она понесла наказание за то, что мы совершили, но и не хочу, чтобы о моем народе думали превратно. – Предводительница повертела в пальцах металлический круг на кожаном ремешке, висевший у нее на шее. – Ты прав. Кто-то должен отправиться на станцию целителей. Я бы сама могла это сделать, поскольку защитить честь рода – моя обязанность. Это мог бы сделать и партнер моего брата, потому что это он убил змею. Или ты – потому что ты называешь целительницу другом. Люди племени должны собраться и решить, кому из нас идти. Но любой из нас мог бы быть вождем. Любой из нас мог бы из страха убить ее маленькую змейку. Но только ты стал ее другом.

Она оторвала взгляд от линии горизонта и посмотрела на Аревина, и он понял: сестра слишком долго правила своим народом, чтобы знать наверняка, что решат люди.

– Благодарю тебя, – сказал он.

– Ты и так потерял многих, кого любил. Я ничего не могла поделать, когда умерли твои родители или погибла сестра. Но сейчас я могу помочь тебе, даже если ради этого нам придется расстаться с тобой. – Она взъерошила его волосы, так же тронутые ранней сединой, как и ее. – Но помни, пожалуйста, что я не хочу потерять тебя навсегда.

И она быстрыми шагами удалилась вниз, в пустыню, оставив Аревина наедине с младенцем ее семьи. Ее вера в него вселила в Аревина силы: он больше не терзался вопросом, правильно ли он поступит, отправившись на поиски целительницы – на поиски Снейк. Да, это было правильно – потому что так должно было быть. По крайней мере, его род был в долгу перед ней. Аревин высвободил руку из влажных пальцев младенца, передвинул перевязь на спину и, спустившись с валуна, направился вниз, в пустыню.

Оазис, показавшийся на горизонте, был таким зеленым, призрачным и невесомым в тусклом свете восходящего солнца, что Снейк поначалу приняла его за мираж. Она все еще не была способна отличить иллюзию от реальности. Всю ночь она скакала через лавовое плато, стремясь пересечь его до восхода солнца, когда жара станет непереносимой. Глаза у нее жгло, и губы пересохли и потрескались.

Серая кобыла подняла