Прикладная рунология - Дайре Грей

Он говорил так спокойно и уверенно, как будто сталкивался с подобным каждый день, что наводило на определенные мысли.

— И как часто вас пытаются убить, Ваша Светлость? — голос опасно зазвенел, срываясь на визгливые ноты, как и всегда, когда я начинала выходить из себя. Бабушка терпеть не могла подобное и учила сдерживаться, но сейчас не получалось.

— Иногда такое случается, — невозмутимо ответил этот невозможный, хладнокровный изобретатель без тени смущения.

— А вам не кажется, что о таком нужно предупреждать до заключения договора⁈

Водница поморщилась от моего фальцета, а герцог даже бровью не повел. Я сама не заметила, как вскочила на ноги и едва не упала, потеряв равновесие. Удержалась за спинку дивана и выпрямилась.

— Вы… Вы даже не предупредили, что такое возможно! Меня могли убить!

Из глаз брызнули непослушные слезы, которые пришлось смахнуть рукавом. Платок потерялся примерно там же, где и шляпка.

— Но не убили. Я сделал все, чтобы защитить вас. И завтра нам доставят несколько защитных амулетов, чтобы в следующий раз…

— Следующий раз? Вы в своем уме⁈ Да я ни на минуту здесь больше не останусь!

Меня шатало, но возмущение и злость давали сил, чтобы оставаться на ногах. Со стороны я наверняка выглядела жалко, особенно на фоне наблюдавшей за сценой магички. Безупречной и прекрасной.

— Я сожалею, — со вздохом ответил мужчина, — но в вашем контракте нет пункта, подразумевающего разрыв на основании угрозы для жизни.

— Что⁈

У меня даже голос пропал от возмущения. Я открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, но была не в состоянии сказать ни слова. Хозяин дома же смотрел на меня все так же цепко и холодно. Высокомерный, аристократичный ублюдок!

Я развернулась, снова едва не упав от резкого движения, устояла на ногах усилием воли и направилась к выходу. Меня сопровождала только тишина, которую захотелось нарушить самым безобразным образом, и я не отказала себе в удовольствии посильнее шарахнуть дверью за спиной.

До комнаты добралась с трудом, цепляясь за перила на лестнице и перебирая руками по стене в коридоре. А заперев за собой дверь единственного на данный момент убежища, сползла на пол и зарыдала.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Кулаки опускались на ковер, но перед глазами стояло холеное лицо герцога. Сволочь высокомерная! «…в вашем контракте нет пункта, подразумевающего разрыв на основании угрозы для жизни…»

— Чтоб ты провалился! Я это так не оставлю!

Я найду способ отделаться от него. Найду… Обязательно…

Усталость быстро взяла верх над яростью, и я с трудом доползла до кровати, чтобы забыться тяжелым, муторным сном…

…Когда в ушах перестало звенеть от грохота захлопнувшейся двери, Герхард прикрыл глаза и медленно выдохнул. Через мгновение на плечо легла мягкая ладонь, от которой по телу начала распространяться освежающая прохлада.

— Почему ты не сказал ей про убийцу?

— Она и так сегодня, точнее уже вчера, много пережила. Зачем все усложнять?

Убивать непросто. Особенно в первый раз. Когда с убийцами что-то делал Окум, Герхард не чувствовал ответственности. Или разум защищал его от неприглядной реальности. Казалось правильным позволять ему пожирать энергию тех, кто пришел за смертью. Однако убить самому оказалось куда сложнее.

Первый раз герцог испачкал руки в семнадцать. Тогда его едва не подловили. Одним из нападавших был маг света, а с ними всегда сложнее, чем с остальными. Пришлось выкручиваться. И в пылу драки он зарезал своего несостоявшегося убийцу. Потом, скинув с себя тяжелое и ставшее неповоротливым тело, он смотрел на собственные руки и все никак не мог понять, откуда же столько крови… А еще спустя час блевал в кустах, пока Кристиан отдавал указания своим людям и распекал охрану. Стоит признать, тогда им досталось знатно. Трое погибли, один стал калекой. Больше подобное не повторялось, но как сказал дядя, достаточно и одного раза.

— Она вряд ли оценит твою заботу, — Милисент начала разбирать его пряди, пропуская волосы сквозь пальцы. Обычно его раздражали лишние прикосновения, но она умела делать все так, чтобы не тревожить воспоминания о детстве.

— Это неважно.

Герхард поставил бокал со шнапсом на подлокотник и позволил себе расслабиться. Сбежать от реальности на несколько мгновений. Размеренные прикосновения успокаивали и вносили порядок во внутренний хаос эмоций.

— Ты к ней очень снисходителен. Мне стоит волноваться?

В голосе любовницы звучала насмешка, но он знал, что вопрос серьезен.

— Нет, она просто чем-то напоминает мне меня. Моложе, наивнее, но… В ней живет та же жажда познания и искренний интерес к науке. Я мало у кого встречал подобное.

— Ты мало кому позволял приблизиться к себе, чтобы узнать их поближе, Герхард. Ты превратил свой дом в крепость и отгородился от мира стеной, став настоящим затворником. Неудивительно, что новость о твоем секретаре вызвала столь бурный ажиотаж.

— Мне просто понадобился специалист, — сухо ответил он, отстраняясь от волшебных рук, не раз прогонявших его напряжение и усталость.

Шнапс обжог язык и горло, но избавил от необходимости продолжать неудобную тему.

— Конечно, — легко согласилась Милисент, отступая. — Но любого специалиста можно заменить…

Она наклонилась к дивану и подобрала со спинки испорченный жакет, начав пристально рассматривать ткань.

— Пока я не вижу причины что-то менять. Сабина уже доказала свою полезность. Меня она устраивает.

— Кажется, ты ее не слишком устраиваешь… А вот это уже интересно.

— Что именно? — Герхард уцепился за возможность сменить тему.

— Костюм. Мне сразу показалось, что он чересчур хорошо скроен, но теперь… — Милисент вытянула жакет перед собой, рассматривая с пристальным вниманием. Герцог тщетно попытался понять, о чем идет речь, но не увидел ничего, кроме оторванных пуговиц и разошедшихся швов. — Здесь явно чувствуется рука мастера. Фасон, стежки… И эти пуговицы.

Теперь баронесса перехватила вещь и поднесла к глазам. Подцепила пальцами предмет разговора и дернула, нещадно отрывая нитку.

— Ты можешь пояснить ход своих мыслей? — иногда проще сразу признать поражение, чем гадать.

— Моро всегда добавляет на свои пуговицы крохотную букву «М». Помечает их. Делает подделку под аристократический шик. Кто-то считает это иронией, кто-то баловством, но его пуговицы всегда можно узнать.

— И что не так с пуговицами?

Милисент бросила на него взгляд через плечо. Один из тех снисходительных взглядов,