Император Пограничья 15 - Евгений И. Астахов

class="p1">— Плюс не попавшие под арест мелкие взяточники — около трёх с половиной тысяч человек, — продолжил Стремянников-младший. — Общая сумма возврата — шесть миллионов восемьсот семьдесят тысяч рублей.

Я откинулся на спинку кресла. Почти семь миллионов. За две недели.

Откуда столько денег в одном княжестве? Ответ прост: десятилетия стяжательства, накоплений, инвестиций. Взятки превращались в доли торговых предприятий, откаты — в загородные поместья, украденное из казны — в коллекции драгоценностей и произведения искусства. Чиновники не держали краденое под матрасом — они вкладывали, приумножали, передавали детям. Династии сколачивали состояние на краже у собственного народа, и целые семьи жили на богатства, награбленные прадедами и дедами. Коррупция работала как инвестиционный фонд, только вместо акций — казнокрадство.

И вот теперь всё это вернулось в казну.

— Родион, что с остальными шестнадцатью?

Коршунов пожал плечами:

— Упёртые. Кто-то надеялся, что пронесёт. Кто-то потратил всё и реально не может вернуть. Кто-то просто решил, что лучше сесть, чем отдать деньги. Мол, выйдет на свободу к припрятанному.

— Не выйдет. Полный срок, без скидок, — произнёс я холодно. — Конфискация всего, что найдём. Если попытаются спрятать имущество — добавим статью за сокрытие активов. Они сами выбрали каторгу, пусть потом не жалуются.

Артём кашлянул:

— Ваша Светлость, по моим расчётам, за следующий месяц мы получим ещё два-три миллиона. От тех, кому дали отсрочку, плюс конфискация денежных средств и движимого имущества у осуждённых.

— А недвижимость? — спросил Коршунов. — У казнённых и каторжников десятки особняков.

Артём вздохнул:

— Вот здесь сложнее. Подлежащая конфискации недвижимость оценивается примерно в три миллиона рублей. Но продать быстро невозможно. Рынок уже обрушен. Нужна постепенная распродажа — по два-три объекта в месяц. Иначе будем продавать за бесценок.

— Плюс есть риск сговора покупателей, добавил Крылов. — Они видят что у нас срочная распродажа — начнут диктовать условия. Купят за треть цены.

Классическая проблема ликвидности. Актив есть, но превратить его в деньги быстро — значит потерять половину стоимости.

— Построй график распродажи, — приказал я. — Спешки никакой нет. Можем реализовать хоть за два года, хоть за три. Приоритет — ликвидные объекты. Нанять профессионального торговца недвижимостью.

— Разумно.

Итак, по итогам амнистии — почти семь миллионов в казне. Практически пять годовых бюджетов княжества. Через пару месяцецв — ещё два-три миллиона. Итого больше десяти. В течение пары лет — ещё три миллиона от продажи конфискованной недвижимости. Итого двенадцать-тринадцать миллионов.

Этого хватит, чтобы восстановить армию, отремонтировать здания, канализацию и дороги, создать резервный фонд.

Владимир больше не банкрот. Княжество спасено.

Теперь можно строить. Значит, надо переходить к следующей части плана.

Глава 7

Через неделю после окончания амнистии суды над самыми упёртыми завершились. Приговоры от десяти до двадцати лет каторги. Без скидок, без поблажек. Они сделали свой выбор и получили закономерный результат.

«Голос Пограничья» вышел с подробным отчётом об амнистии. Полина зашла ко мне в кабинет с газетой в руках, глаза сияли:

— Прохор, ты только послушай, что Листьев написал! — она начала читать вслух. — «За две недели в казну Владимирского княжества вернулось несколько миллионов рублей, точная сумма держится в секрете. По нашим прикидкам более трёх с половиной тысяч человек воспользовались амнистией, признав свою вину и вернув украденное. Это беспрецедентный случай в истории Содружества. Ни один князь прежде не возвращал украденное из казны в таких масштабах и таким необычным способом…»

Она оторвалась от газеты:

— Представляешь? По всему Содружеству читают!

Листьев писал, что князья других княжеств следят за происходящим во Владимире с ужасом и восхищением одновременно — кто-то думает повторить опыт, кто-то боится, что идея перекинется к ним.

— Многие князья на твоём месте залили бы город кровью, — Полина покачала головой.

— Мне не нужны трупы. Мне нужны деньги и работающее государство. Теперь у меня есть и то, и другое.

* * *

За час до начала приёма Савва Михайлович суетился, облачая меня в парадный княжеский костюм. Высокий воротник врезался в шею, тяжёлая цепь с гербом тянула плечи. Новогодний бал… Веретинский устраивал их ежегодно — роскошные, расточительные, затратные. Я мог бы отменить традицию, но тогда бояре решат, что боюсь их общества. Политика — театр, где нельзя показывать слабость. Даже если душит этот дурацкий воротник.

Федот вошёл в парадной форме гвардии, которая ему очень шла.

— Прохор Игнатьевич, периметр дворца под замком, — доложил он. — Ребята непрерывно патрулируют. Коршунов проверил список гостей трижды.

— Ожидаешь покушения на новогоднем приёме?

— После того что мы сделали? Половина гостей потеряла родственников или деньги. Я ожидаю всего.

— Разумно.

Постучали в дверь. Вошла Ярослава — и я застыл. Княжна в тёмно-зелёном платье строгого покроя выглядела необычно. Цвет подчёркивал медно-рыжие волосы, уложенные в замысловатую причёску. По лицу было видно — она чувствует себя некомфортно.

— Не говори ни слова, — предупредила она.

— Даже то, что ты диво как хороша?.. — я усмехнулся.

— Нет, это можно, — отрывисто кивнула девушка, вернув мне улыбку.

Она окинула меня взглядом, остановилась на воротнике мундира.

— Дышать можешь?

— С трудом. Высокий воротник — изобретение дьявола.

— Я тоже. — Засекина провела рукой по корсету. — Напомни, зачем мы это терпим?

— Князь должен показать силу и стабильность. Даже если задыхается.

— Дурацкая традиция.

— Согласен. Но работает.

Она пришла не потому что любит балы, а потому что знает — мне нужна поддержка. Ярослава ненавидит придворные интриги ещё больше меня, но не могла оставить меня одного.

Дверь распахнулась снова. Василиса в тёмно-синем платье с декольте. Геомантка замерла, увидев Ярославу.

— Прохор, как я выгляжу? — спросила Василиса, но колкий её взгляд был прикован к княжне.

— Замечательно выглядишь, — фокусируясь на собственном отражении ответил я.

— Княжна Засекина в платье, — Голицына изобразила удивление с иронией. — Это событие эпохальное.

— Голицына без яда в голосе, — парировала Ярослава спокойно. — Вот это было бы эпохально.

— Дамы, — произнёс я, — сохраним мир хотя бы на один вечер?

Две сильные женщины, с характером. Смотрят друг на друга как кошки перед дракой. Это будет долгий вечер.

Большой зал дворца встретил нас приглушённым светом люстр и запахом хвои от украшенной ёлки. Столы ломились от угощений, оркестр тихо играл традиционные мелодии. Но атмосфера была далека от праздничной — скорее натянутая, настороженная.

Бояре в парадных костюмах, дамы в платьях, лица вежливо-безразличные. Люди улыбались, но улыбки не достигали глаз. Слишком многое изменилось за последний месяц. Слишком многих нет в этом зале — кто-то на каторге, кто-то разорён, кто-то погиб на войне.

Гости прибывали чинно, один за другим. Боярин Курагин с семьёй, боярыня Ладыженская в дорогом платье, боярыня Терентьева, опирающаяся на трость. Боярин