Император Пограничья 15 - Евгений И. Астахов

Боярин Мстиславский держался скованно. Граф Белозёров, отец Полины, выглядел уставшим. Боярин Кисловский, прошедший через амнистию, старательно избегал моего взгляда. Боярин Мещерский, Кудрявцев, Шаховской с семьёй — пришли все.

Представители купечества толпились отдельной группой — среди них Гордей Кузьмич Маклаков громко обсуждал торговые дела. Офицеры армии стояли у стены, подтянутые, в парадных мундирах. Артём Стремянников беседовал с дядей Петром Павловичем. Крылов явно чувствовал себя некомфортно в парадной форме. Коршунов, как всегда, держался в тени, наблюдая.

Треть зала ненавидит меня. Четверть боится. Остальные просто не знают, что делать, но все пришли. Потому что не могли не прийти, иначе показали бы неуважение князю. А после казней, каторжных приговоров и дуэли с Харитоном Воронцовым, никто не хочет так рисковать.

Ярослава стояла рядом со мной, рука об руку, как моя пара. Некоторые бояре перешёптывались, бросая косые взгляды на княжну. Последняя представительница рода, который официально не существует. Претендентка на Ярославский престол, которым правят Шереметьевы. Командир ратной компании, которая служит выскочке из Пограничья. Некоторые смотрели с любопытством. Другие — с осуждением. Ярослава игнорировала взгляды с каменным спокойствием, привычная к подобному вниманию.

Когда зал заполнился, я поднялся на возвышение. Разговоры стихли. Сотни глаз уставились на меня — выжидающих, недоверчивых, враждебных.

— Дамы и господа, — начал я коротко, — этот год был трудным для всех нас. Владимир пережил испытания, которые могли сломить княжество, но мы выстояли. Закон вернулся в эти стены. Справедливость — на улицы города. Впереди много работы. Восстановление, реформы, укрепление. Но я верю: вместе мы построим Владимир, которым будут гордиться наши дети. Честный труд может быть не менее прибыльным, чем труд бесчестный, и я не сомневаюсь, что наше княжество предоставит всем желающим немало возможностей для инвестиций в новые выгодные проекты. С Новым годом!

Короткая речь лучше длинной. Сабуров упивался звуком собственного голоса. Я предпочитаю дела словам.

Однако за простыми словами скрывался чёткий сигнал. Старый режим душил экономику — казнокрады забирали контракты, должности, возможности себе и своим. Рынок был закрыт для тех, кто не давал взяток. Теперь эти места освободились. Десятки должностей в Приказах. Дюжины выгодных контрактов на поставки, строительство, торговлю. Ниши, которые раньше контролировали воры. Всё это теперь доступно — но только тем, кто готов работать честно.

Я видел, как умные люди в зале поняли. Гордей Маклаков, стоявший среди купцов, прищурился и медленно закивал, переглядываясь с соседями. Артём Стремянников, мой финансит, улыбнулся понимающе. Несколько молодых дворян наклонились друг к другу, обсуждая услышанное шёпотом.

Они считали посыл. Честный бизнес теперь выгоднее воровства. Не нужно давать откаты, подкупать чиновников, бояться проверок. Просто работай, плати налоги — и получишь защиту князя и доступ к возможностям, которые раньше были закрыты. Это не морализаторство, а деловое предложение.

Зал разразился аплодисментами — вежливыми, сдержанными. Но я видел блеск в глазах купцов и предпринимателей. Они поняли. Во Владимире начинается новая эра. И те, кто первыми войдут в неё, получат больше всех.

Я спустился с возвышения, и Ярослава тихо произнесла рядом:

— Видела, как Маклаков закивал. Купцы что-то поняли.

— Как и задумывалось, — усмехнулся я.

Её серо-голубые глаза сверкнули с любопытством:

— Поделишься секретом?

— Позже, — пообещал я. — Когда останемся одни.

Впереди был долгий вечер политических разговоров, лицемерных улыбок и скрытых угроз. Бывало и хуже.

Зал постепенно оживал. После официальных речей люди расслабились — хотя бы внешне. Слуги разносили шампанское и закуски, оркестр играл спокойные мелодии. Я двигался между группами гостей, выслушивая поздравления, оценивая настроения.

Боярин Курагин и боярыня Ладыженская отделились от остальных и направились ко мне. Курагин, председатель Думы, выглядел собранным и официальным. Ладыженская, пожилая аристократка с седыми волосами, уложенными в изящную причёску, держалась с достоинством, хотя в её глазах мелькала печаль.

— Ваша Светлость, позвольте ещё раз поздравить с Новым годом, — начал Фёдор Петрович. — И поблагодарить за… за наведение порядка.

Я посмотрел на него:

— Благодарить за то, что я делаю свою работу?

— Многие князья не делали и этого, — тихо произнесла Ладыженская. — Мой сын… он был бы рад видеть такие перемены.

— Я помню вашего сына, боярыня, — ответил я мягче. — Он был достойным человеком.

Она кивнула, печально улыбнувшись. Курагин тактично отошёл, оставив нас наедине.

— Лариса Сергеевна, — продолжил я после короткой паузы, — у меня к вам предложение. Возглавьте Аптекарский приказ.

Она удивлённо подняла глаза:

— Ваша Светлость, я… благодарна за доверие, но я слишком стара для такой должности.

— Возраст здесь не главное, — возразил я. — Вижу по вашим глазам — вам хочется приносить пользу княжеству. Так принесите.

Собеседница покачала головой:

— Но я не разбираюсь в медицине. Травы, лекарства, болезни — это не моя область.

— А Скоропадский разбирался? — спросил я с усмешкой.

Ладыженская замерла.

— Прошлый глава Аптекарского приказа тоже не понимал в медицине ровным счётом ничего, — продолжил я. — Зато прекрасно знал, как набивать собственные карманы чужими деньгами. Больше сотни пациентов умерли от излечимых болезней, потому что он украл деньги на лекарства, — я сделал паузу. — На этой должности нужны две вещи: умение администрировать и моральные принципы. У вас есть и то, и другое.

Коршунов уже доложил, что земли её покойного мужа управляются весьма умело. Крестьяне живут не впроголодь, а доходы растут год от года.

— Но если возникнут вопросы, требующие экспертизы… — начала она неуверенно.

— В Угрюме есть доверенный доктор, — перебил я. — Джованни Альбинони. Итальянец, блестящий хирург и специалист. Если понадобится консультация — он всегда доступен.

Боярыня задумалась, и я видел, как в её глазах борются сомнение и решимость. Наконец она медленно кивнула:

— Хорошо, Ваша Светлость. Я согласна. Но… — она помедлила, — не знаю, сколько лет смогу продержаться на посту. Всё же возраст берёт своё.

— Тогда вырастите замену, — сказал я твёрдо. — Найдите молодого, умного, честного человека. Обучите его, передайте опыт. Через несколько лет, когда почувствуете, что пора, — передадите ему дело. Такие люди есть — просто их давили годами, не давали подняться.

Ладыженская медленно выдохнула, и в её глазах появился огонёк:

— Понимаю вашу логику, Ваша Светлость. Я не просто занимаю должность — я готовлю преемника. Создаю преемственность.

— Именно, — кивнул я. — Так и работает настоящая государственная система. Не одноразовые назначения, а долгосрочное строительство.

Лариса Сергеевна выпрямилась, и годы словно сошли с её плеч:

— Приму ваше предложение, Ваша Светлость. И не подведу.

Они отошли, и я проводил их взглядом. Старое боярство начинало понимать — я не временный правитель. Я здесь всерьёз и надолго.

* *