Ветер смерти - Дмитрий Федотов

На этот раз в отделе уже с утра никого не было, даже «влюбленной пантеры». Вместо нее на моем столе стоял пластиковый стаканчик с букетом незабудок — ее любимых цветов, а на стенке стакана ее любимой алой помадой было нарисовано стилизованное сердце со шкодливой рожицей верхом на букве «л». При виде столь прозрачного намека уши мои непроизвольно зарделись, и я поспешил убрать «компромат» в дальний угол, за ширму, где Леночка создала для нашей дружной компании минибар на один столик.

Однако, поработать мне тоже не удалось. Едва я расположился в кресле в позе творческой задумчивости (полулежа, ноги на столе), проснулся мой мобильник.

— Привет писунам и записанцам! — Олег Ракитин был бодр и свеж до такой степени, что это немедленно передалось и мне прямо через эфир.

— Когда веселятся органы, граждане обычно плачут, — осторожно отозвался я. — Вы что там, вычислили нашего «вампира»?

— Можно сказать и так, — уклонился Олег от прямого ответа. — Ты не слишком погряз в бумагомарании?

— Не больше, чем один знакомый сыскарь…

— Тогда один знакомый сыскарь приглашает одного зажравшегося журналиста посетить адрес: улица Гоголя, дом пятнадцать, квартира три. Желательно — немедленно?..

— Ну, если у горы разыгрался приступ подагры, тогда ей нужен не Магомет, а ревматолог.

— Не грубите, гражданин! Это в ваших же интересах. Десять минут на доставку хватит?

— Может быть «да», а может быть…

— Между прочим, сей поход в твоих же интересах, — Ракитин был неумолим и неизбежен как баллистическая ракета.

— А спрятаться нельзя?

— Если страус, то попробуй!..

— Ладно, — я притворно вздохнул. — Явиться с вещами, али как?

— Запасные трусы и зубную щетку разрешаю, — отпарировал Олег. — Не явишься, через двадцать минут высылаю наряд!

В трубке запиликал сигнал отбоя.

— Ну вот, началось! — сказал я своему мобильнику, сунул его в карман и рванул к выходу через три ступеньки.

У двери вышеозначенной квартиры мы с Ракитиным оказались практически одновременно. Однако, за дверью нас ждал сюрприз, резко поубавивший количество эндорфинов в крови. Я даже вздохнул, глядя, как с Олега прошлогодней змеиной шкурой сползает оптимизм вкупе с радостной бодростью. В ответ на длинный звонок и сообщение типа «откройте, милиция!» перед нами возникла благообразная старушка в строгом черном платье и с абсолютно белой пушистой головой, напоминавшей перезрелый одуванчик, и, поджав тонкие сухие губы, строго осведомилась:

— Чем обязана, молодые люди?

— Капитан криминальной службы Ракитин, — Олег предъявил свое удостоверение. — Добрый день! Гражданка Крестовская Инесса Павловна?..

— Графиня Крестовская, господин капитан, графиня! — надменно выпрямилась старушка. — До двенадцатого колена! И весьма этим горжусь!

— Прошу прощения! — Ракитин мгновенно подтянулся и слегка склонил голову. — Разрешите войти, сударыня?

— А вы кто, юноша? — графиня оценивающе разглядывала мою потертую джинсу и легкомысленные сандалии.

— Котов Дмитрий Алексеевич, репортер уголовной хроники из «Вестника», — я тоже попытался изобразить галантность и даже щелкнуть отсутствующими каблуками.

— Что ж, проходите, — великодушно разрешила хозяйка и, не оглядываясь, двинулась вглубь квартиры.

Дом этот был неимоверно стар не только снаружи, но и изнутри. Слабо разбираясь в особенностях архитектурных стилей и времен, я рискнул приписать его постройку к середине девятнадцатого века и, видимо, не слишком промахнулся. Вдобавок и большинство предметов обстановки в трех просторных (и непроходных!) комнатах были окутаны паутиной времени. И вместе с тем, квартира содержалась в исключительном порядке и чистоте. Первым контрастом веков оказался супермодный плазменный телевизор «Забава» с плоским метровым экраном, удобно устроившийся в просторной гостиной между старинным массивным сервантом, заставленным хрустальными вазами, салатницами и комплектами для распивания напитков различной крепости, и таким же древним секретером, увенчанным встроенными в него часами с боем каждую четверть часа. Вторым — тот самый «навороченный» телефонный монстр от фирмы «Мещера», собиравший заказы для неуловимой и кровожадной гетеры, и скромно стоявший на каком-то реликтовом до черноты комоде во второй комнате. Но самой виновницы нашего вторжения в этот музей так и не обнаружилось.

— Итак, — повернулась к нам графиня, — я вас слушаю, господин… ваше имя-отчество?

— Олег Владимирович, мадам, — он явно старался произвести на хозяйку впечатление, и, похоже, преуспел, потому как обращалась она с этого момента беседы только к Олегу, видимо, посчитав меня его бесплатным приложением.

— Сударыня, соблаговолите ответить на весьма деликатный вопрос, вы проживаете в этой квартире одна? — Ракитин явно решил поупражняться в светском этикете.

— Постоянно — да!.. — Крестовская, казалось, не удивилась вопросу, спокойно подошла к секретеру, открыла боковое отделение, вынула оттуда коробку дорогущих папирос «Орлофф», зажигалку «Онега» и хрустальную пепельницу в виде распустившегося цветка водной лилии и расставила все это на огромном круглом обеденном столе посреди гостиной. — Прошу вас, господа, можете курить!

— Постоянно?.. — Олег тут же сделал профессиональную стойку. — А временно?

— Ко мне иногда приезжает внучатая племянница, Марина Корсакова, графиня достала из коробки длинную тонкую коричневую папиросу и замерла в ожидании.