Агент перемен - Стив Миллер

Дверь закрылась со вздохом, эхом повторившим ее собственный, и Мири резко повернулась, бросив палку-стилет на стол.

«Отвратительная игрушечка, – подумала она, морща нос. Ее рука легла на рукоять пистолета, висящего на бедре. – Вот он не менее смертоносен, но чем-то… чище? Прямее? Или просто меньше требует… чувства?»

Она беспокойно шевельнулась, а потом заметила свое отражение в зеркале у кровати и показала себе язык.

«Мири Робертсон, девушка-философ», – с иронией подумала она.

«Иланиа фррогудон…» Негромкий голос Крепкого Парня эхом прозвучал в ее голове, и она застыла, прикусив нижнюю губу.

Лиадийский язык был древен, неизмеримо древнее, чем пестрое собрание диалектов, претендовавших на звание земного языка, и имел две формы: высокую и низкую. Высокий лиадийский использовался для того, чтобы общаться в основном с посторонними – например, с коллегами по работе, незнакомцами, дальними знакомыми и продавцами в магазинах. На низком лиадийском обращались к родственникам, к старым друзьям, к детям… И никогда – к людям, которых считали расходным материалом.

Но Крепкий Парень два раза начинал движение, которое убило бы ее – автоматически, умело. Возможно, рядом с ним она уже с десяток раз была на волосок от смерти: ей понадобилось время, чтобы понять, что должна была скрывать маска безобидной вежливости, которую он порой надевал.

Его другое лицо – с подвижными бровями и светлыми улыбками – было лицом человека, который любит смеяться и легко умеет извлекать трогающие сердце мелодии из сложной клавиатуры омнихоры. Это было лицо человека, которого приятно знать. Лицо друга.

Напарника.

Она подошла к кровати и медленно улеглась, заставив натренированные мышцы расслабиться.

– Разведчик – это не шпион, – сообщила она потолку. – А люди – не инструменты.

Она закрыла глаза. Разведчики, подумала она. Разведчики ближе всего к героям… А он сказал – разведчик-первопроходец. Лучший из лучших: пилот, исследователь, лингвист, культуролог, ксенолог. Талантливый, гибкий, бесконечно находчивый. Будущее планеты зависело только от его слова. Будет ли она заселена? Открыта для торговли? Подвергнута карантину?

Мири открыла глаза.

– Разведчики нужны для того, чтобы все скреплять, – пояснила она потолку. – А шпионы нужны, чтобы все растаскивать.

А что он ей нес насчет инструментов!

Она перевернулась, спрятав голову в сцепленные руки, и заново пережила недавние минуты, когда она поняла, что он собирается броситься на нее, перепрыгнув через омнихору.

«Боги, вот это скорость!» – подивилась она.

Судзуки и Джейс отдали бы все боевые выплаты, полученные за годы, чтобы залучить такую скорость в свой отряд, не говоря уже о мозгах, которые этой скоростью управляли.

Но хватит о его мозгах. Она не понимала, почему он удержал себя в те моменты, когда она видела в его глазах свою смерть. Она не понимала, почему он доверил ей этот смертоносный клинок, почему говорил с ней… И на секунду она усомнилась в том, что он в своем уме.

Возможно, он просто псих.

«А от психов надо стараться держаться как можно дальше», – сказала она себе.

Она перекатилась на колени в центр огромной кровати, собралась, чтобы спрыгнуть на пол. «Пора делать ноги, Робертсон. У тебя ума не хватит, чтобы разобраться в этой мешанине».

– Иди! – крикнула она себе еще через секунду, но не сдвинулась с места.

К черту Мерфа и деньги. К черту Хунтавас и их идиотскую вендетту. И тем более к черту фразу, сказанную на языке, который, может, и был родным для ее бабки, но не был родным для нее самой.

Да, и что потом? К черту человека, который уже два – нет, четыре – раза спас ей жизнь?

«Ты дура, Робертсон, – яростно сказала она себе. – Ты еще психованнее, чем он».

– Угу, ну, это же работа, – произнесла она вслух, чуть ссутулившись. – Я хоть чем-то занята.

Она сделала кувырок и приземлилась на ноги. По дороге в ванную она остановилась у стола и взяла небольшую деревянную палочку. Ее так легко спрятать… Она вспомнила Пустошь и один из многих случаев, когда такое приспособление было бы желанной защитой. Перед ее мысленным взором промелькнуло лицо, которое она не видела уже много лет, – и ее рука автоматически дернулась. Клинок вырвался на свободу, бесшумный и готовый к бою.

– А, какого дьявола, – пробормотала она, сложила нож и унесла его с собой в ванную.

Чуть позже, вымытая и облаченная в халат, с еще непросохшими волосами, она снова включила каталог автокамердинера. При виде первой картинки она нахмурилась, пытаясь понять, что изменилось – и чуть было не расхохоталась во весь голос, развеселившись и возмутившись одновременно.

Каталог не показывал цен.

«Ладно, – решила она, начиная его просматривать. – Если ему так хочется. Надеюсь, я его разорю».

Чуть позже она поймала себя на том, что пытается угадать, какие наряды могут ему понравиться, какие наряды могли бы склонить его принять предложение разделить с ней этой ночью огромную постель.