Экодипломат - Лиланд Экстон Модезитт

Марселла отмахнулась:

– Полагаю, вы не учитываете долговременные эффекты. Дело в том, что экология Терры сейчас очень хрупка, она так и не восстановилась после Эпохи Расточительства и первых планетарных войн. Нет, выходить наружу можно, и некоторым это позволяется, но мы предпочитаем перестраховываться. Если вы заметили, все башни – их существование необходимо для жизни Империи – расположены в Нью-Августе. За пределами города мы стараемся свести любое негативное влияние на окружающую среду к минимуму.

Натаниэль понимающе кивнул.

– Для столь умного и якобы открытого человека вы мало рассказываете о себе, – сказала Марселла.

Эколитарий развел руками.

– Моя жизнь – открытая книга.

– Да, только с чистыми страницами, – кисло улыбнулась она. – Или написанная на каком-то древнем и непонятном языке.

Со своего места (он сидел спиной к стене) Натаниэль оглядел зал. Что-то в расположении столиков его беспокоило; что именно, он еще не понял.

– Марселла, вы выдающаяся и весьма остроумная женщина и не устаете меня развлекать. Так подскажите мне, что и как я должен делать, чтобы добиться успеха на переговорах?

Ее улыбка исчезла.

– Не здесь. Приходите ко мне завтра. Скажем, в 14.00.

Вопрос задан, ответ получен.

– Склоняюсь перед вашей всеобъемлющей мудростью. Кстати, о мудрости: не просветите ли, что следует заказать?

Прежде – когда Натаниэль видел ее на экране и когда они встречались в Министерстве – прическа у Марселлы была выше и строже. Теперь же песочные волосы разметались по плечам, и со своей легкой желтизной кожи и в темно-янтарном костюме спецпомощник казалась золотой девочкой – и не скажешь, что это взрослая женщина. Зеленый цвет глаз в неярком искусственном свете чуть побледнел, но все равно она была прекрасна.

– Фирменные блюда здесь всегда отменны, однако мне больше всего нравятся пряные огнехвосты.

– Тогда возьму пряных огнехвостов.

– Вы в самом деле верите на слово прожженному имперскому бюрократу?

– По таким малозначительным вопросам – да.

По ее лицу скользнула едва заметная тень, и эколитарий успокоился. Спецпомощник Марселла Ку-Смайт не привыкла, чтобы в ее словах сомневались. Ни в какой сфере.

– Как вы попали в бюрократический аппарат? – спросил он.

– Так же, как любой другой способный студент из семьи простолюдинов, специализирующийся на прикладной политтеории. Сдала с отличием императорские экзамены, получила назначение в Министерство коммерции. – Марселла чуть нахмурила брови, будто начало карьеры, увенчавшейся одной из высших вспомогательных должностей в имперской структуре власти, было самым заурядным.

– А что ваши родные?

– Мама довольна, хотя она из «ястребов» и предпочла бы, чтобы я получила офицерский чин. А отец... ну, он просто хотел, чтобы я занималась тем, что мне по душе. В общем, ничего необычного, – ответила она. – А вот вас, напротив, окружает ореол таинственности и романтики с легким намеком на опасность.

– Почему? Потому что родом я с мерзкой планеты Аккорд?

От необходимости отвечать Марселлу избавил появившийся официант. Натаниэль кивком предложил ей делать заказ.

– Две порции пряных огнехвостов, два имперских салата с маккейскими орехами и графин «Креммлинга». – Она взглянула на эколитария. – Хотите что-нибудь еще?

– На ваш выбор.

– И сыр на десерт, – добавила Марселла, повернувшись к официанту. – Достопочтенный гость...

– К черту! Меня зовут Натаниэль. Всегда звали и всегда будут звать. Терпеть не могу – «достопочтенный то», «достопочтенный это». Из «достопочтенна» каши не сваришь.

– Хорошо, Натаниэль. Но вы так и не ответили на вопрос, который не позволили мне задать.

– Какой?

– Почему мне кажется, что вы – само воплощение таинственности?

– Во мне нет ничего таинственного.

– Вот как?

– Мне тридцать восемь стандартных лет, у меня светлые волосы, последние пятнадцать лет я некоторым образом связан по работе с многоуважаемым Институтом.

– О да. Боевик Института и в то же время – известный экономист. Высококлассный пилот-разведчик и в то же время – преподаватель. В последнюю минуту вас выдергивают из Института и ставят руководить торговой делегацией. Ничего таинственного?

Способность Марселлы получать информацию произвела на Натаниэля впечатление, особенно учитывая, что в письменной форме эти данные существовали только на Аккорде. Он пожал плечами и изобразил улыбку.

– Что я могу сказать? Я думал, вы не станете смешивать работу и личное общение.

Марселла любезно улыбнулась в ответ, и на миг ее взгляд потеплел.

– Вы выиграли.

Натаниэль предпочел ответить великодушно:

– Вероятно, вы правы, я действительно вызываю такое ощущение. Но то же самое можно сказать и о вас. Мне известно лишь, что вы необычайно талантливы, что вы работаете на лорда Ротоллера и что...

– И что?

– И что я опасно близок к тому, чтобы тоже смешивать личное общение с работой. Больше не буду.

Он глотнул «Креммлинга» – легкого белого вина с искринкой – и стал ждать, когда Марселла начнет есть только что поданный салат.

Может, она ждет, что начать должен он? Чертов этикет. Натаниэль взялся за вилку и вскоре понял, почему блюдо называется имперским. Для любого другого названия оно было слишком уж роскошным.

– Что вы на самом деле думаете о Нью-Августе?

Вопрос звучал невинно, однако Натаниэль решил, что при данных обстоятельствах следует отвечать по возможности честно.

– Я мало что успел здесь повидать, но уже чувствую дискомфорт от того, что не могу выйти под открытое небо. Полагаю, это одна из причин, по которым здешние архитекторы предпочитают высокие потолки.

– Лучше, конечно, спросить у архитекторов. Впрочем, по-моему, эта причина ничуть не лучше, чем любая другая. Просто у нас так принято.

– А если кому-то не нравится то, что принято?

Марселла пожала плечами.

– В любом обществе есть люди, которые в него не вписываются.

– Не могу сказать, что заметил здесь неприкрытое существование полицейского государства, но у меня складывается впечатление, как будто все находится под строгим контролем.

– Как и следовало ожидать.

– Недовольные попадают в психиатрические больницы?

– Не обязательно. В этом преимущества Империи. Если им не нравится в Нью-Августе или еще где-то на Земле, они могут сесть в корабль и отправиться на любую из доброй сотни планет.