Наследие Артанов - Вячеслав Вигриян

Второй уровень базы обещал порадовать больше, и, хотя силы наши были уже на исходе, я все-таки настоял на дальнейшем продолжении путешествия.

– Перед вами один из сегментов единого оборонительного ракетного комплекса «Айвар 21» в комплектации «Дальник». Такие когда-то использовали в приграничных мирах, устанавливая их на подступах к планетам, где риск инопланетного вторжения был наиболее высок. Это очень мощный оборонительный комплекс, аналогов ему до сих пор нет во всей изведанной части вселенной. – Эльви, словно заправский гид, без устали осыпала нас потоками информации. Я же застыл на месте, раскрыв рот, не в силах поверить тому, что видели мои глаза.

Второй уровень базы по сути представлял собой гигантский улей: по обе стороны от лифта тянулись нескончаемые соты пусковых шахт. Большие ракеты и поменьше, средние и невероятно большие, против которых транспортник, на котором мы прилетели, казался каким-то маленьким надоедливым насекомым, мошкой.

Зевы пусковых шахт уже были заняты, ракеты готовы к бою, а ленты транспортеров, что тянулись к каждой из сот, в любой момент могли подать новую игрушку из яруса, который располагался ниже этого.

– Под этим ярусом я так понимаю склад?

– Правильно. А под ним – фабрика-универсал, способная производить не только ракеты, но и целый перечень комплектующих деталей, необходимых для полноценного функционирования базы. На том же уровне расположен и реакторный отсек, что питает энергией как фабрику, так и саму базу.

– А что-нибудь типа оружейной есть?

– Есть, конечно. – Эльвианора неопределенно пожала узкими плечиками. – Только я не помню, где точно, надо искать. Может быть пойдем обратно? Я ужасно устала.

– Ну ладно, пойдем.

Откровенно говоря, я и сам был бы не против уже принять душ и завалиться спать часиков этак на шесть. Даже Махама, похоже, совсем не прочь прикорнуть. Вон как лениво конечности свои передвигает. И молчит. Между прочим, знак это обнадеживающий. Как знать, авось забудет про свои любовные бредни и оставит-таки меня в покое?

* * *

Новый день начался, как водится, с дурных новостей. Пока я спал, Эльвианора, сгорая от переживаний за своего отца, не выдержала и залезла в галанет. В принципе, нашей личной безопасности это ничем не грозило, поскольку коммуникационная аппаратура у базы оказалась настолько совершенной, что не давала никакой возможности отследить узконаправленный канал, по которому принималась трансляция.

А вот сами новости действительно удручали. Вчера над Карамом Берусперионом состоялся суд. Слушание было открытым, за ним наблюдала добрая половина обжитых миров как ранней, так и поздней стадии колонизации. Еще бы: не так часто владыку низвергают с трона. Зал суда битком был набит съемочными группами разных каналов, репортерами всех мастей и пород, как опытными, так и начинающими, совсем еще зелеными юнцами. Гуманоидными, негуманоидными, с разным количеством конечностей и цветом кожи, строением туловища и формой черепа если таковые, конечно, имели место быть. И все они, несмотря на фундаментальные различия во внешнем виде, твердили об одном: Карама Беруспериона нужно непременно казнить. Причем за что казнить – никто особо-то и не задумывался.

Глядя на фарс, в который превратилось судебное заседание, я никак не мог отделаться от мысли, что безобразие это происходит ни где-нибудь, а именно на матушке-Земле. Поколдовать чуток с фотошопом, превращая негуманоидные лица в человеческие, и мы получим знакомую до боли картину. Ну почему, почему, спрашивается, все разумные существа так жаждут кровавой «клубнички»?

Увы, но я не философ, иначе давно бы занялся данным вопросом и, возможно, даже написал бы на эту тему пространную диссертацию, получил за нее учебную степень, и жизнь моя повернулась бы совсем иначе. И не сидел бы я сейчас в уютном кресле в кают-компании в обществе двух «монстров» исключительно внеземного происхождения. Оторвав взгляд от голографического экрана, я невольно залюбовался ангельским личиком одного из них. Видно было, что девушка долго плакала. Глаза ее подпухли и покраснели, а облик, совсем недавно дышавший какой-то наивной, трогательно-детской непосредственностью вкупе с безмерной жизнерадостностью, за ночь вдруг как-то поблек, неузнаваемо видоизменился.

Вот так люди становятся взрослыми. Я смотрел на Эльвианору и не узнавал ее. Мне надо, надо вернуть ее улыбку. Я просто обязан. Тем более, что знаю как. И пусть хоть вся Вселенная возмущенно загремит своими железными причиндалами, Карам Берусперион будет жить.

– Давай выключим эту штуку. – Оправившись от волнения, я смог, наконец, подать голос.

– Ты не желаешь досмотреть до конца?

– Не особо. Я так понимаю, трансляцию эту ты прокручивала уже не раз. Поэтому просто скажи: когда и где произойдет казнь?

– Через неделю. В бывшей резиденции моего отца, прямо перед инаугурацией нового правителя, Фаркона Первого, как он сам себя теперь называет.

– Забавно. Что ж, очень хорошо. Значит, у нас еще есть время.

– Ты и правда сможешь помочь?

– Еще бы. Чего только я не могу! Да ты вспомни, как лихо управлял я гелиостропом в день нашей первой встречи!

Лицо моей собеседницы побледнело еще больше. Видать, не очень удачный привел я все-таки пример. Так сказать, не вполне соответствующий данной, конкретной ситуации.

– Илья…

– Да помогу я, помогу. Обещаю.

– Махама помогать тоже, – то ли Антонина Семеновна не могла, то ли не хотела как следует справляться со своими обязанностями лингвопереводчика, то ли язык праков являлся чересчур сложным и не поддавался полноценному переводу, но наша новая подружка так и не научилась изъясняться членораздельно. – Махама помогать Эльвианора. Махама убивать мерзких птачиков. Спасать яйценосного родителя!

– Ты видимо хотела сказать «венценосного» – запоздало заикнулся было я и тотчас же заткнулся, осознав, что стал невольным свидетелем самого что ни на есть настоящего чуда, впервые произошедшего за все время существования нашей метагалактики: из правого глаза самки прака катилась одинокая скупая слезинка.