Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин

Когда та буквально выпала в осадок, предлагаю свой вариант:

- Время нас поджимает, поэтому в нашем случае надо что-нибудь попроще. Главное, что? Боец-коммунар должен обладать непререкаемым авторитетом среди бойцов и командиров, а для этого он должен быть лучшим бойцом.

Перечисляю попунктно:

- Физическая подготовка: кросс с полной выкладкой через день, полоса препятствий, рукопашный бой всеми видами холодного оружия и без него в стеснённых условия – помещениях, лесу, траншеях и так далее…

- Стрелковая подготовка: изучение все видов оружия батальона, снайперский огонь хотя бы из винтовки и станкового пулемёта, знание трофейного оружия…

- Морально-психологическая подготовка: прыжки через огонь, прыжки с парашютом, «обкатка танками». Чтоб не боялся трупов и крови – практика в моргах и на скотобойнях.

- Техническая подготовка: вождение мотоцикла, легкового автомобиля и грузовика, полевой ремонт – хотя бы общие понятия.

- Общая подготовка: топография – ориентирование на местности, оказание первой медицинской помощи, умение выживать в лесу и в зимних условиях…

На мой взгляд на первый раз достаточно.

- Насчёт же «экзамена» надо ещё подумать. Единственно, что хочу с ходу придумать: прошедших его можно поощрить каким-нибудь особенным значком на грудь именным пистолетом с правом применения в «вполне конкретных случаях»…

Землячка прищурила левый глаз, как перед стрельбой в тире:

- Говорите уж своим языком, Иосиф Виссарионович: иметь право пристрелить труса-командира, комиссара-пьяницу или вора-интенданта.

Сам не на шутку обрадовавшись от её догадливости:

- Можно сказать и так! Не прошедшие же, останутся обыкновенными бойцами-коммунарами с правом пересдачи.

- И какой срок такой подготовки, по вашему мнению?

- В стране полным-полно значкистов «ГТО», «Ворошиловских стрелков» и прочих спортсменов-энтузиастов. Для тех – месяца полтора-три. Другие же, требуют предварительной подготовки. Но, уверен – не более полугода, если человек физически здоровый, конечно.

Недолго подумав, та:

- Считаю, что ваши предложения можно принять за рабочие, товарищ Сталин. Уверена, что и товарищ Мехлис согласится с этим.

Вставая с кресла и протягивая руку:

- Ну тогда за дело, товарищ Землячка!

Провожая её взглядом, думаю:

«Бойцы-коммунары будут присматривать за комиссарами, те в свою очередь за комсоставом. Может быть, что-нибудь из этого и получится…».

***

Ну, а вообще этот «критический» период прошёл вполне нормально. Моё «второе я» - Всеволод Николаевич Меркулов, «Секретарь-референт Председателя Совнаркома СССР» - вполне справлялся со своими обязанностями, избавив меня от скучной и докучливой рутины.

Глава 23. Что делать?

Из письма Льва Троцкого Клименту Ворошилову:

«Положение Конной армии внушает здесь серьёзнейшие опасения. До нас с разных сторон доходят слухи о всяческих непорядках. Конница жестоко обращается с крестьянским населением, грабит и прочее. За конницей тянется бесконечный обоз. В штабах пьянство, разврат и прочее. Такие условия могут погубить самую лучшую конницу и не раз уже губили».

Из воспоминаний Кирилла Мерецкова (с мая 1920 года помощник начальника штаба по разведке в 4-й и в 6-й кавалерийских дивизиях Первой Конной армии):

«Считаю не лишним повторить, что месяцы, проведённые в рядах Конной армии, сыграли очень большую роль в моём формировании как красного командира. Во всяком случае, вплоть до середины 1920-х годов мои взгляды на военное искусство и практическое их воплощение в жизнь определялись опытом, вынесенным именно из боевых операций 4-й и 6-й дивизий 1-й Конной армии».

Неменко А.В. «Оборона Крыма 1941 г. Прорыв Манштейна»:

«Советская армия к началу войны представляла собой «контору», в которой царили законы бюрократии (как ни странно, но это так). Чины и должности получали не те, кто мог провести операцию с наименьшими потерями, достигнув максимального результата, а тот, кто смог максимально удовлетворить запросы «начальства». Неважно, каким образом это было сделано, либо показной решительностью и беспощадностью к своим войскам, либо личным обаянием и умением угодить, или показным патриотизмом; все эти методы не изжиты и по сей день в «конторах»».

Ветеран ВОВ Кузьмичев Николай Алексеевич из сборника Артёма Драбкина «Самоходчики»:

«- Хотелось бы задать Вам один из самых важных вопросов нашего проекта. Могли ли мы победить с меньшими потерями?

- Да, у нас людей не жалели… Мы воевали числом, а не умением, это и тогда мне было понятно. Ведь даже я, простой сержант, видел, что мы неправильно наступаем — фактически бьем не кулаком, а растопыренными пальцами. И понимал, что сперва ведь надо как следует разведать, и потом как делал немец — ударить в слабое место кулаком. Вот тогда будет эффект! И поэтому так донаступались, что потеряли 28 миллионов…».

«Бойцы-коммунары будут присматривать за комиссарами, те в свою очередь за комсоставом. Может быть, хоть что-нибудь из этого, да получится…», - повторял я как заклинание, как мантру.

Вроде бы верное решение найдено, да?

Но чувство тревоги не отпускало:

- Обязательно же придумают же сволочи, как или угробить или облапошить юных и оттого слегка лоховатых комсомольцев-добровольцев. Это в военном деле наши генералы – баран-баранами! А в вопросах собственного выживания – все до одного гении на врождённо-генетическом уровне.

В «подсознании», произвольно всплывали вот такие фрагменты из воспоминаний ветеранов и я буквально лез на стену - хотя и не выл волком, чтоб не испугать домашних:

«Дивизия считалась «сибирской», в ней было очень много пожилых солдат — сибиряков, отличавшихся особой стойкостью в боях. Но через десять дней, из-за жутких потерь, почти 70 % личного состава стрелковых рот составляли молодые солдаты из Средней Азии, прибывшие с очередным пополнением.

Нейтральная полоса была примерно 350–400 метров. Местность впереди и позади нас была забита немецкой и нашей подбитой техникой. Огромное количество наших сгоревших танков. От этого зрелища становилось жутко. Убитых в те дни никто не убирал и не хоронил. Множество трупов лежали и разлагались на участке нашей обороны и на нейтралке. Бомбили нас ежедневно и многократно. У немцев было полное господство в воздухе».

И оттого видать продолжали сниться сны, в коих я с наслаждением геноцидю высший комсостав РККА, теми или иными способами… Да так часто, что даже мой внутренний голос проснулся и недовольно пробурчал:

«Да чё ты сопли жуёшь? Организуй какие-нибудь командно-штабные учения – приближённые к боевым, собери синештаных в одном месте и взорви их всех на хер… Типа, ошибочка вышла: перепутали имитационные заряды с боевыми, мол и, учения получились слишком уж приближённые… Мне ли тебя учить? А на мнение потомков да историков будущего наплюй: ты не Сталин – тебе пофиг».

Меня же обуревали сомнения:

«Это другое дело! Высшая партийная элита была априори бесполезной, а потенциально даже вредной. Нет их и, никто даже этого не заметил. Эти