Павшая луна: комплект из 2 книг - Джим Чайковски

Кивнув Рифовому Фареру, Грейлин направился через баржу к Никс. Подойдя к поручням, он протянул ей руку.

– Рифовый Фарер отправляется в путь. Нам пора занять свои места.

Прежде чем взять его за руку и подняться на борт, Никс повернулась к Даалу:

– Увидимся в Кефте.

Тот кивнул, с тревогой стиснув губы, повернулся и перешел на другую сторону волнолома – туда, где была привязана лодка его семьи. Неффа и еще один орксо плавали рядом в своих сбруях, ожидая отплытия в островной город.

Даалу предстояло добираться до него отдельно от всех – не только по той причине, что его сочли недостойным сопровождать Рифового Фарера, но и потому, что позже Никс понадобится этот его ялик. Ее группа намеревалась улизнуть из Кефты и попытаться связаться с ошкапирами.

Ухватившись за руку Грейлина и ступив на палубу баржи, Никс вгляделась в туман над головой, молясь об успехе задуманного предприятия. В отсутствие Баашалийи казалось, будто она лишилась какой-то важной части самой себя. Оставалось лишь гадать, не так ли чувствовал себя Баашалийя, отрезанный от своих собратьев и неспособный слиться с их общим разумом. Хотя для него это наверняка было в тысячу раз болезненней. Он так от многого отказался, чтобы отправиться в путь вместе с ней…

И вот к чему эта жертва привела.

«Я не могу с этим просто смириться…»

Никс присоединилась к Грейлину на палубе, как никогда преисполненная решимости выяснить, что Сновидцам известно о рааш’ке.

Как только Шийя и Викас тоже оказались на борту, Грейлин отвел их группу на корму, прихватив с собой и Мерика. Отец Даала безостановочно вертел головой, одновременно и нервничая, и радуясь тому, что находится на борту баржи Рифового Фарера.

Широкобрюхое судно было вылеплено из переплетенных водорослей. Борта высотой по пояс поднимались от длинного киля, который вроде некогда был реберной костью какого-то гигантского морского зверя. В центре палубы на небольшом возвышении стояла пара инкрустированных ракушками кресел – тронов для Рифового Фарера и его супруги. В других местах палубы протянулись скамейки, усеянные теми, кто был к правителю ближе всего.

Получить разрешение путешествовать в столь почтенной компании было большой честью, и Рифовый Фарер надеялся, что выказанное им уважение передастся группе Никс, ослабив растущее в деревне напряжение. Тем не менее им отвели места в самой корме баржи – и это было только к лучшему.

Никс по-прежнему чувствовала, что здесь ей не место.

Поручни баржи были украшены гирляндами какого-то морского растения с ярко-белыми соцветиями. Каменные колокола, развешанные по всей ее длине, заунывно загудели, когда баржа отошла от причала, увлекаемая стаей из шести орксо.

Над волнами разнесся хор скорбных голосов.

Никс посмотрела на Даала, правящего своим яликом. Встретившись с ней взглядом, он тут же отвернулся, явно все еще не убежденный в правильности выбранного пути.

И не он единственный.

Грейлин тяжело опустился на скамью рядом с ней. Глубоко вздохнул и склонил к ней голову, понизив голос:

– Разумно ли вторгаться туда, где появляться запрещено? Особенно сейчас.

Никс нахмурилась, глядя на него. Все произошло так быстро, что ни у кого из них не было возможности обсудить все в деталях. Позади у всех было долгое и непростое утро, которому предстояло стать еще более долгим и тяжелым днем.

– Стоит рискнуть, – отозвалась она. – Даал считает, что ошкапирам очень много что известно о рааш’ке – гораздо больше, чем простым людям. Мы должны выяснить, что именно. Мы так многого не знаем о них, об их истории… Наверное, что-то в прошлом сделало эту орду еще более свирепой.

– Вовсе не обязательно, – фыркнул Грейлин. – Я знаю миррские болота. Собратья Баашалийи всегда наводили такой же ужас на тех, кто там жил, как рааш’ке на обитателей Приюта.

– Это не одно и то же, – пробормотала она.

– В каком это смысле?

Никс просто покачала головой. Она так никому и не рассказала про того призрачного паука, который, как ей показалось, притаился где-то в самой глубине преисполненного лютой злобы разума орды – не уверенная в том, было ли это на самом деле или же это лишь плод ее панического воображения.

Грейлин коснулся ее колена, и голос его смягчился.

– Никс, я знаю – ты надеешься вызнать что-то, что поможет Баашалийе, освободит его от порабощения рааш’ке. Но его нет уже три дня. Владеющим обуздывающим напевом требуется гораздо меньше времени, чтобы укротить диких лошадей или приручить гигантских песчаных крабов.

– Баашалийя намного сильнее. Он будет сражаться всем своим сердцем.

– Я знаю, но достаточно ли он силен? Потребовалось всего пятеро из них, чтобы одолеть его, и…

Она сбросила руку Грейлина у себя с колена, отказываясь слушать, но поддержка пришла из другого источника.

– Мы тоже недостаточно сильны, – предупредила Шийя Грейлина, мотнув головой на Никс. – Даже вместе. Мы едва пережили наше первое столкновение с рааш’ке. Но все-таки победили.

Грейлин вздохнул. Это обстоятельство тоже явно не ускользнуло от него.

– Если нам удастся поднять «Пустельгу» в воздух, – продолжала Шийя, – эта орда лишь вновь опустит нас обратно на землю.

И все же Грейлин упорно гнул свое:

– А если наше вторжение к Сновидцам будет обнаружено, это сведет на нет все наши добрые отношения с деревней. Мы никогда не починим «Пустельгу» без помощи и терпимости со стороны жителей Искара.

Викас, которая до сих пор спокойно слушала, высказала жестами свое собственное мнение:

– Тогда нас не должны за этим застукать.

Никс кивнула:

– После похорон все будут заняты на поминках в Кефте. Проявив осторожность, мы сможем ускользнуть достаточно надолго, чтобы связаться со Сновидцами.

Этот план предложил как раз Даал, преодолев свое собственное нежелание высказывать его.

Шийя кивнула.

– Надо попытаться, иначе мы никогда не сможем исполнить нашу конечную цель.

Оказавшись в меньшинстве три к одному, Грейлин просто вздохнул, принимая неизбежность такого хода событий.

Никс откинулась назад, прислушиваясь к продолжающейся панихиде и звяканью колоколов баржи, и тут заметила, что Улария смотрит в их сторону. Глаза у той были точь-в-точь как изумруд в ее диадеме – такие же зеленые и столь же твердые. Ее пристальный взгляд надолго остановился на Никс, пока она наконец не отвернулась, чтобы прошептать что-то на ухо Рифовому Фареру.

Никс не сразу избавилась от холода, оставшегося от этих ледяных глаз. Улария не могла их подслушать, потому что разговаривали они совсем тихо, а колокольный звон эхом отдавался вокруг.

И все же Никс была уверена в одном.

«С этого момента нам следует соблюдать особую осторожность».

* * *

Грейлин даже задремал, пока баржа покачивалась на волнах, мягко переваливая его из стороны в сторону. Но бо́льшую часть своей жизни он был рыцарем. Даже во сне его уши всегда были настороже, ожидая лязга стали, выдернутой из ножен, крадущихся шагов, угрожающего шепота. Так что он сразу пошевелился и открыл глаза, когда заунывному пению скорбящих наконец ответил тяжелый звон больших колоколов вдалеке. Привстал, чтобы получше присмотреться к зареву огней, просвечивающих сквозь туман впереди.

– Кефта, – произнесла сидящая рядом с ним Никс.

На глазах у них из тумана постепенно проступала береговая линия, освещенная сотней мерцающих огненных горшков и фонарей. Остров был похож на полуобрушившийся вулканический конус – серп из красной скалы и более темного песка. Бо́льшая часть его представляла собой отвесные скалы, но вскрытая пустотелая сердцевина горы была открыта морю, образуя в бывшем кратере большую бухту. Городок, примыкающий к этим водам, в несколько полукруглых ярусов поднимался по его внутренним стенам.

Как и в Искаре, все дома и невысокие ограды в Кефте были построены из затвердевшего песка, а крыши сплетены из высушенных водорослей. И к каменным городским причалам точно так же примыкала большая площадь. Защищенная от волн бухта была забита лодками. Некоторые уже направлялись навстречу флотилии.

Скоро к ним должны были присоединиться и другие.

Кефта отправила многих своих молодых мужчин и женщин на праздник Кристнелла в Искаре. Увы, но некоторые возвращались теперь завернутыми в водоросли. Флотилии предстояло задержаться в этих водах ровно настолько, чтобы собрать городских скорбящих и дать им время попрощаться и окропить чернилами своих близких.