Фантастика 2025-198 - Игорь Семенов

того что Жива оказалась не права насчёт меня? Ведь она голосовала за то, чтобы отдать меня Одину, а если бы это произошло, то славянские боги без моей помощи не сумели бы достигнуть того результата, что имеют сейчас. Поэтому Живу и корёжит? Не может смириться с тем, что была не права? И теперь каждый мой удачный поступок причиняет ей боль, а неудачный вызывает злорадное потирание рук?

И я готов поспорить на душу Локи, что именно Жива в срочном порядке собрала совет. А уж с каким удовольствием она уставилась на мой балахон. Аж глаза блаженно зажмурила, после чего многозначительно с ухмылкой глянула на Перуна, кивнув на рокерскую «козу», украшающую мою одежду.

— Братья и сестры, пред вашими очами Локки, юный бог, — громко произнёс Семаргл и уселся на свой трон.

— Доброго времени суток, — ослепительно улыбнулся я всем, приняв гордый и независимый вид.

По лицу Живы сразу же пробежала тень неудовольствия. Ей бы больше понравилось, если бы я виновато смотрел под ноги, горбился и невнятно бормотал. Но хрен ей!

— Ты знаешь, почему тебя вызвали? — прогрохотал Перун, сурово глядя на меня.

— Меня не вызвали. Я сам соблаговолил прийти и послушать ваши речи.

— Каков наглец, — прошипела Жива негромко, но так, чтобы услышали все.

— Благодарю за комплимент, добрая богиня, — улыбнулся я ей, выпрямив спину до хруста в позвоночнике.

— Локки, не превращай судилище в комедию, — хмуро пробурчал Велес.

Он выглядел как седой, словно лунь, старик с длинной бородой и бычьими рогами. Левой рукой он сжимал витой посох, а его худощавое тело скрывала белая рубаха до пят, как у волхвов.

— Судилище? — удивился я. — Думаю, что у вас нет права судить меня.

— Ты в нашем мире построил свой храм и наших смертных обращаешь в свою веру! — злобно выпалила Жива, яростно раздувая крылья вздёрнутого носика. — Мы имеем право судить тебя!

— Ой ли? — усмехнулся я, сложив руки на груди и откинув корпус назад, чтобы как бы свысока смотреть на неё. — В Гар-Ног-Тоне ваши смертные? Так почему же они поклонялись Хаосу, а ваши имена использовали как самые грязные ругательства? Или вы этого и требуете от своих верующих? Тогда, прекрасная Жива, запишите и меня в список своих верующих. Когда я в следующий раз ударюсь мизинцем ноги об угол комода, то обязательно вскрикну «Жива», а не «мля».

— Довольно! — прервал меня скрежещущим голосом Дажьбог в обличье смуглокожего старика в жёлтом плаще с вышитым на груди солнцем.

— Вы видите⁈ Видите, братья и сестры⁈ — вскочила со своего трона разъярённая Жива, тыча в мою сторону пальчиком с зеленоватым ногтем. — Это несдержанный, опасный и грубый хам, решивший, что ему в нашем мире всё позволено. Он вытирает об нас ноги, а мы должны терпеть⁈ Нет, не бывать этому! Мы накажем его!

— Может, и накажем, — медленно проронил Перун, роняя слова как глыбы льда на песок. — Но сперва мы должны все обсудить. Для того и был созван совет. Прошу, сестра, присядь и позволь Локки высказаться.

Та отчётливо скрипнула зубами и очень нехотя вернула свою упругую попку на трон, положив тонкие, как древесные стебли, руки на подлокотники.

Боги воззрели на меня в ожидании моих слов. Они ждали, что я начну оправдываться, юлить и хитрить. Но я вместо этого холодно заявил:

— Мне нужна была сила, чтобы сражаться с богами Хаоса. И я её получил: стал богом, обрёл первых верующих. И обрёл я их на землях, занятых Хаосом, а не на ваших. Моя сила позволила победить и Маммону, и Сварга. Где бы вы были, ежели бы не я?

Мой твёрдый взгляд не спеша прошелся по лицам богов, чуть дольше прочих задержавшись на Марене. Та походила на прекрасную мраморную статую: не моргала, не двигалась и, кажется, даже не дышала.

Что творится в её душе? А в сердце? На чьей она стороне? Кого поддержит после того, как мы сражались бок о бок? Меня или Живу? Фенрир её знает. Марена до сих пор оставалась для меня самой большой загадкой.

— Если бы ты сразу появился на поле боя, как вы и договаривались с Семарглом, то Мокошь была бы жива! — выпалила Жива, резко рубанув воздух ребром ладони, словно уже вынесла мне приговор и отсекала голову.

— Да ты никак видишь будущее? Может, тогда бы и Сварог не угодил в ловушку Тира Ткача реальности и не пропал? — насмешливо глянул я на неё, чувствуя, как во мне копится гнев, подобно яду в зубах змеи.

Жива сузила глаза до двух крохотных щёлочек и сжала тонкие пальцы в кулаки. На миг между нами, как дохлая смердящая собака, легла тишина — такая, что аж трудно было дышать носом.

— Но и ты не знаешь, что случилось бы, явись ты на поле боя в условленное время, — прервал тишину рокочущий бас Чернобога. — Может, Мокошь и Сварог действительно были бы сейчас среди нас.

— Вы можете гадать до бесконечности, но факт остаётся фактом. Моя прозорливость и внезапная атака решили исход битвы в вашу пользу. А вы набрались наглости судить меня, — медленно проговорил я, будто грыз сгустившийся воздух, дрожащий над поляной, окружённой испуганно замершими берёзами.

— Это ты наглец! Никто не смеет так говорить с нами в нашем же мире! — выпалила Жива, часто дыша.

— Жива права, — глухо выдал Велес, хмуря седые брови. — Такие речи непозволительны.

— Наказать! — пророкотал Чернобог и ткнул в мою сторону пальцем, будто пригвождал к позорному столбу.

Вот твари! Я жопу рвал, чтобы они победили, и вот их плата⁈

Гнев страстно шептал мне, что я слишком мягок с ними. Однако мне удавалось сдерживаться и не скатываться в ослепляющую ярость. Всё-таки из семи богов трое уже явно были настроены против меня: Чернобог, Жива и, скорее всего, Велес. А славянские боги, как известно, всегда принимают решение большинством голосов, то бишь четырёх вскинутых рук вполне хватит, чтобы мне вынесли обвинительный приговор.

— Наказать! — взвизгнула Жива, мстительно оскалив ровные белые зубки.

— Тишина! — громыхнул Перун, перекрывая все звуки и голоса.

Тотчас боги замолчали, и даже птички перестали петь.

— Ты что-то хочешь добавить к уже сказанному тобой? — продолжил Перун, обратив на меня тяжёлый взгляд удивительно синих глаз.