Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

Лорелея спокойно возразила:

— Математически все вероятно, Лазарус, потому что мы все заняты этим делом. Джастин, Айра и Галахад стараются уступать друг другу. Ведь отцом первого ребенка Минервы должен стать Айра, а отцом первенца Тами — Джастин. Но если что-то не получается… если кто-то из четверых — не троих! — оплошал, то Иштар все исправит, воспользовавшись банком спермы.

— Но я не состою в этом банке… Девицы снова переглянулись.

— Хочешь пари? — спросила Ляпис Лазулия.

— Продуешь, приятель, — произнес компьютер. Лазарус задумался:

— Значит, Иштар обманула меня двадцать лет назад. Когда я проходил у нее реювенализацию.

— Могла бы, Лазарус, — спокойно промолвила Лорелея, — но не сделала этого. Но я знаю, что это свежая сперма. Замороженная не более года назад, после того как ты назначил дату своего перелета.

— Невероятно!

— Не говори так. В каком контейнере можно наилучшим образом сохранить живую сперму, прежде чем техник поместит ее в банк?

Лазарус выглядел весьма озадаченным.

— Ну я… я бы… я… Черт побери!

— Именно, братец. Поместив ее в женщину. Ты старался подбирать время так, чтобы не оставить своим наложницам ребенка, ну а они старались посетить Иш и Галахада, как только ты засыпал, и, конечно, подделывали свои календари. Дело в том, наш возлюбленный брат, что твои гены не принадлежат тебе — как и никому другому. Мы слышали, как ты сам говорил это, рассказывая о том, как создавали Минерву. Гены принадлежат расе, просто они пожизненно находятся в распоряжении отдельной личности. И все мы — зная, что ты намереваешься совершить это безрассудное путешествие, — решили, что ты вправе распоряжаться собственной жизнью, однако не имеешь права погубить уникальный генетический набор.

Лазарус изменил тему разговора:

— Почему ты сказала «четверо»?

— Брат, ты стыдишься, что сошелся с Минервой? Я не верю этому. И Лаз не верит.

— А… нет, я не стыжусь, я горжусь этим! Проклятье, вы обе всегда умели втянуть меня в историю. Вот уж не думал, что она обо всем разболтает. Сам я не говорил никому.

— К кому же ей обратиться кроме нас?

— Ты хотела сказать «как не к нам».

— Черт побери, братец, не время учить нас грамматике! Минерва пришла к нам за советом — и утешением! Потому что мы находимся в том же затруднительном положении, что и она. То есть находилась, потому что из кустов она вышла довольная, как кошка. Ты ублажил ее…

— …а она-то уж и глаза повыплакала…

— …а теперь будет радоваться, даже если не сумеет зачать…

— …потому что одного раза достаточно, и даже если она промахнулась…

— …Иш все поправит…

— …и, конечно же, мы узнали, что ты наконец перестал увиливать и сделал то, что должен был сделать уже много лет назад…

— …потому что мы помогли устроить все так, чтобы она поговорила с тобой наедине…

— …и сказали ей, что если слез окажется недостаточно, пусть подрожит подбородком…

— …но все получилось, и теперь она счастлива…

— …но мы не так удачливы, как она, но мы не станем плакать в твоем присутствии…

— …и не будем больше дрожать подбородками; это ребячество. Но если ты не сделаешь этого просто потому, что любишь нас…

— …значит, к черту, и мы, пожалуй, даже не станем обращаться к банку спермы.

— …пусть лучше Иш стерилизует нас…

— …навсегда, а не на время… и мы перестанем быть женщинами, поскольку потерпели неудачу в…

— ПРЕКРАТИТЕ! Если вы не собирались плакать, чтобы убедить меня, кому же предназначены все эти слезы?

— Это не те слезы, братец, — с достоинством ответила Ляпис Лазулия. — Это не плач, а слезы гнева. Пошли, Лор, мы попробовали — и проиграли. Пошли спать.

— Пошли, сестра.

— Если командор позволит.

— Девочки, можем мы обговорить все спокойно, без этого вашего занудства?

Близнецы уселись. Капитан Лорелея поглядела на сестру и сказала:

— Лаз согласна, чтобы я говорила за нас обеих. Без всякого занудства.

— Ваши головы работают последовательно или параллельно? — задумчиво пробормотал Лазарус.

— Мы… по-моему, к нашей теме это не относится.

— Да так, просто научный интерес. Если вы сумеете научить меня, как это делается, втроем мы составим весьма внушительную команду.

— Об этом можно лишь мечтать, Лазарус… поскольку ты отвергаешь нас.

— Проклятие! Девчонки, я никогда не отвергал вас и никогда не отвергну.

Они ничего не сказали, и Лазарус продолжал несчастным тоном:

— В этом деле существует два аспекта: генетический и эмоциональный. Мы трое представляем собой странный случай: квазиидентичные мужской и женские организмы. Более чем «квази», точнее — сорок пять на сорок шесть. Что делает вероятность усиления плохих факторов куда большей, чем при браке обычных сестер и брата. Однако, кроме того, нас считают говардианцами только из любезности, поскольку наши гены не прошли систематический отбор в течение двадцати четырех столетий. Я настолько близок к голове колонны, что не испытал подобной прополки. Все четверо моих дедов и бабок были среди первых, кого выбрал Фонд, поэтому мой организм, родившийся в 1912 году по григорианскому календарю, не подвергся генной расчистке. И вы, дорогие мои, находитесь в том же положении, что и я, несмотря на то что ваша сорок шестая хромосома унаследована от меня и копирует мою сорок пятую. И при такой вероятности вы просто нарываетесь на риск.

Он замолчал. Комментариев не последовало.

— Возражения имею только я; похоже, у вас обеих они явно отсутствуют. Это вполне понятно, поскольку идея, взятая из Ветхого Завета, была замещена концепцией, рекомендующей следовать советам генетиков Семейств. Я не оспариваю ее мудрости. Я соглашаюсь с ней, поскольку они запрещают брак паре не родственников с такой же готовностью, как единокровным детям, если генетические карты против. Но я рассуждаю с позиции чувств, а не науки. Предполагаю, что никто, за исключением ученых, сейчас не читает Ветхий Завет, однако культура, в которой я был воспитан, была полностью пропитана им. Вы помните, как назывался край, где я родился, — «библейский пояс». Трудно избавиться от табу, усвоенных еще в детстве. Даже если уже тогда ты понимал, что они бессмысленны.

Я хотел, чтобы вы были воспитаны лучше. И мне хватило времени, чтобы перебрать собственные табу и предрассудки и отделить их от действительных знаний; я старался… я действительно очень старался не забивать вам головы той иррациональной чушью, которую мне преподавали, называя ее образованием. Должно быть, я преуспел, иначе мы бы не оказались в такой ситуации. Но вот передо мной две современные молодые женщины, а я — старый дикарь, родившийся Бог знает когда, и у нас одинаковая наследственность. — Лазарус вздохнул. — Мне очень жаль.

Лорелея посмотрела на сестру, и обе