Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

в промоину. Оставлять после себя следы я был абсолютно не намерен. К тому же, если что, Самобранка вмиг его восстановит заново. А вот кошачья Магия Перемещения здесь тоже не работала, так что мой четвероногий друг в этом мире льда и снега оставался «обычным» говорящим котом. Быстро просушив и себя, я приготовил теплую одежду и, перекинувшись в человеческое тело, быстро её напялил, старясь не замерзнуть.

— Ну, что, пришло время примерить на себя роль отважных покорителей Севера? — риторически спросил я Матроскина, прикрывая лицо рукой от пронизывающего ветра. — Эх! Лыжи не додумался сделать! — Запоздало понял я. — Ладно, на первом привале сообразим.

— А куда мы пойдем, мессир? — спросил кот. — Вокруг всё одинаково — сплошные льды.

— Запомни место, хвостатый, — произнес я, — может придётся вернуться назад. А так — куда глаза глядят, туда и пойдем! — Я поднял со льда свою заостренную палку, найденную на свалке Артефактов, и опираясь на неё, как на посох, завзятым полярником зашагал сквозь льды и снежные торосы.

Неистребимые полчища гребаных снежинок неслись на крыльях пронизывающего до костей ветра. Снег острыми колючками впивался в лицо, сдирая кожу словно грубым наждаком. Вгрызался в глаза, слепя и выдавливая слезы. Забивал рот и нос, пытаясь лишить даже глотка воздуха. Вот уже несколько часов, как мы с Матроскиным покинули замерзшую ледяную пустыню и вышли в заснеженный лес, надеясь, что ветер в нем поутихнет, а нам удастся где-то пристроиться на ночлег.

Но, не тут то было! Ветер в лесу казалось стал еще сильнее. Мы с котом едва волочили ноги и спотыкались на каждом шагу. Местами я проваливался в сугробы по грудь, а кот так и вовсе уходил с головой. Приходилось останавливаться и доставать своего шерстяного спутника, шкура которого заиндевела, покрывшись инеем и сосульками.

Свирепые порывы ветра пригибали нас к земле, сшибали с ног, заставляя двигаться едва ли не ползком. Наконец Матроскин упал в сугроб, наметенный под раскидистой елью и, повернувшись спиной к пронизывающему ветру, плаксиво запричитал:

— Не могу больше, мессир! Совсем лап не чую! Может, вернемся к промоине, пока не поздно? Замерзнем мы здесь!

— Да, погода лютует, — согласился я с его доводами. — Холод собачий. Но возвращаться сейчас не вариант! Надо место для ночлега искать. Хорошо бы какую тихую ложбинку… А там палатку поставим (я перед походом в неизведанные земли озадачился и этим «предметом гардероба») и отогреемся!

— Может, посидим немного, мессир, передохнем? — Вновь заканючил кошара. — Нету больше моченьки идти!

Так-то да, устали мы знатно. Особенно кот, непривычный к путешествиям на своих четырех. Очередной порыв ветра вышиб слезинку у меня из левого глаза, которая тут же превратилась в сверкающий кристаллик льда. Холодрыга лютая! Я потрогал заледеневшую бороду, забитую снегом, на кота, превратившегося в натуральный снежный ком, и выдал:

— Давай, хвостатый, соберись! Спустимся с пригорка, я тебе костерок для сугрева соображу! Там и на ночь расположимся. Догоняй!

Я вновь потащился вперед, проламываясь сквозь сугробы.

— Подождите, мессир! — Кот, услышав про скорый обогрев, резво выбрался из снежной кучи и побежал по моим следам. — Эх, не простыть бы еще! — продолжал он ворчать на ходу.

— Давай, догоняй, Матроскин! — крикнул я, на ходу теребя руками заиндевевшие лицо и уши. — А насчет болезни не беспокойся: морская душа не простывает! — ввинтил я для хохмы еще одну известную цитату из кинофильма «Одиноким предоставляется общежитие». — Ну, а если приболеешь — вмиг на ноги поставлю Большим Целительским Заклинанием!

Неожиданно резкий порыв ветра свалил меня с ног в ближайший сугроб, в котром я утонул с головой. Наступившую следом зловещую тишину нарушали только своим треском промерзшие деревьев. Ветер утих и перестал нести на своих крыльях колючую снежную порошу.

Я поднялся на ноги, выплюнул изо рта набившийся снег и подозрительно огляделся.

— Матроскин, ты как? — тихонько позвал я кота. — Живой еще?

Не замечая набившегося за шиворот снега, что, растаяв, стекал противными холодными струйками по спине, я продолжал тревожно озираться. Непогода вывела нас на край небольшой и какой-то подозрительной идеально круглой полянки.

— Живой, мессир! — Голова говорящего кота появилась над снежным покровом.

— Не к добру такое резкое затишье… — едва успел я произнести, как снег в центре поляны пришёл в движение.

Он закрутился спиралью, что увеличивалась в размерах с каждым мгновением, пока не переросла верхушки деревьев. Внутри спирали появился неясный силуэт, отдалённо напоминающий человека. Снежный вихрь, посшибав шишки с близстоящих елей, рассыпался также неожиданно, как и возник.

Перед нами стоял, опираясь на сверкающий ледяной посох, чудовищный исполин, которому я едва ли доставал до колена. Ну, нас-то всякими гигантами не напужать — сами такие, только усиленно это скрываем. Интересно, а этот чьих будет? Из Асуров, Титанов или Богов? А может он из семейства Инеистых Великанов, как мудрый Мимир? И чего он в этом краю забыл? Наверное, это тот самый Стихийный Дух, который в своё время Водяного чуть не поймал. Вот сейчас мы и узнаем, чего ему от нас надобно?

Великан кутался в плащ, словно сотканный из множества непослушных снежинок, которые, кружась в завораживающем танце, неспешно падали на землю. Его припорошенная снегом борода, похожая на застывший водопад, переливалась в лучах холодного зимнего солнца всеми цветами радуги.

Белесые глаза исполина, злобно сверкающие из-под заиндевевших густых бровей, могли напугать кого угодно, но только не меня — я таких деятелей, ха-ха, на завтрак пачками ем! Вот только всё крепчающий с каждым мгновением мороз немного донимал.

Да, я оставался невозмутимым, хотя прекрасно представлял, чем может окончиться встреча с этим гребаным Морозкой. Главное, чтобы не начал выписывать вокруг нас кренделя и кричать: «тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная?» Я тогдасразу ему в розовощекую харю заеду, чтобы много о себе не воображал!

Однако, морозное дыхание Великана уже пронизывало до самых костей, не спасала даже теплая одежда! А стоявшие на краю поляны деревья, попросту не выдерживали и с громким треском лопались от мороза. Мёртвыми падали с веток птицы, попавшие под ледяное дыхание этого отмороженного на всю голову Бога Стужи.

— Слышь, старина, ты бы убавил холодочку! Не всем настолько минусовые температуры по душе! — прокричал я, чем вызвал еще более недовольную реакцию Исполина.

Великан с трудом отверз покрытые инеем губы и громыхнул на весь заснеженный лес:

— Жалкие твари!