Мертвец с улицы Синих Труб - Владимир Торин

разговор. В итоге Грейхилл заплатил Пиггсу и Смайли, и они уехали. Я не знал, что делать. Идти в полицию было рискованно – вряд ли они поверили бы, что важный доктор занимается похищениями. Я понял, что у них там какой-то заговор и, вероятно, все больничные принимают в нем участие. Нужно было разведать, узнать подробнее… Идея родилась сама собой. Я должен был прикинуться пациентом. У меня нет болезней, кроме того, что… вы и сами знаете. В общем, я явился в больницу. Сказал, что мне посоветовали обратиться к доктору Загеби и лечь в палату, о которой они говорили. Как мог намекал, что меня направили к ним похитители трупов. Я очень боялся, что меня разоблачат, но доктор Грейхилл, видимо, был в отчаянии. Он поверил, и так я попал в палату «39/о.у.»… Все это время я пытался придумать, как же спасти вас, но рядом постоянно были те санитары. Выбора не оставалось – только изобрести план побега по пути к доктору Загеби. Вот и вся история…

Лиззи Хоппер моргнула и сбросила оцепенение. Все это звучало невероятно. Просто невозможно! Вот, значит, что произошло: ее похитили для того, чтобы использовать в каких-то отвратительных экспериментах! Брат порой рассказывал ей страшные истории о разном, что творится за подкладкой города, но прежде она и подумать не могла, что однажды что-то подобное приключится и с ней самой.

– Я вас подвел, мисс, – угрюмо подытожил Леопольд Пруддс. – Не смог вас спасти.

Лиззи чувствовала себя… обманутой. То, что говорили об этом человеке, то, что она сама о нем думала… Леопольд Пруддс больше не казался ей сумасшедшим. Да, он был чудаком. Но таким искренним, добрым, милым… чудаком.

– Нет же, Леопольд. Вы здесь, и мне не так страшно. Я почти не боюсь. Только благодаря вам…

Он посмотрел на нее – как-то странно. И она отвела взгляд. Ей вдруг стало стыдно из-за своих ссадин. Лиззи так и видела перед собой отражение в зеркале сестры Грехенмолл, только сейчас в ее представлении оно выглядело намного более отталкивающим.

Лиззи неловко попыталась прикрыть лицо растрепанными волосами.

– Я рада, что вы со мной, Леопольд…

…Вагон в очередной раз тряхнуло, фонарь качнулся, и его свет, выбравшись через проем перегородки, на миг залил тела в проходе. А потом все снова погрузилось в темноту.

Лео поймал себя на том, что глядит на Элизабет Хоппер слишком пристально, и поспешно отвернулся. Он заметил, как она, несмотря на свои слова, отстранилась.

«Наверное, она все же боится меня, – с горечью подумал Лео. – И зачем я только рассказал ей о своей мертвячности? Что она видит, когда глядит на меня? – Он покосился на покойников в проходе. – Такого же, как они…»

Лео попытался мысленно увидеть себя со стороны – и увидел урода: с зеленоватой, покрытой трупными пятнами кожей, провалившимся носом и впавшими щеками. Вот только ему пришлось приложить значительное усилие для того, чтобы просто представить себе все это… Что-то вдруг случилось с очевидностью его состояния. Совершенно непонятным образом Элизабет Хоппер как-то удалось то, что не выходило ни у отца, ни у братьев, ни у доктора Доу: она поселила в нем сомнение. Бабушка как-то сказала, что женщины умеют красть чужую уверенность – и совершенно этого не стесняются. Кажется, Элизабет Хоппер проделала с ним то же самое. Еще чего не хватало!

«Я мертв, – напомнил себе Лео. – И это не изменить…»

Лео глядел перед собой. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не повернуть голову и не посмотреть на нее. Ему не хотелось думать о том, что будет, когда вагон остановится. Вот бы еще немного с ней поговорить – он очень давно ни с кем так не говорил, даже с доктором Доу. А еще ему захотелось, чтобы вагон ехал и ехал, бесконечно…

– Нам нужно придумать, как отсюда выбраться, – нарушил он затянувшееся молчание. – С каждым ярдом, что проезжает вагон, наше положение становится все хуже.

– Что если мы прикинемся? – спросила Лиззи. – Как будто не освобождались? Они решат, что мы спим, и потеряют бдительность.

– Я думал об этом. Но мы все равно попадем к ним в лапы. Кто знает – может, они нас свяжут сразу же, как достанут из вагона. Или введут еще снотворное – на всякий случай. Должен быть выход…

Лео потер виски, пытаясь сосредоточиться, но на ум ничего не приходило. Окон в вагоне не было – кроме того, что в кабине. Там же, вероятно, располагались двери для машиниста, но к ним подобраться, незаметно минуя автоматона, было невозможно.

«Как же проскользнуть? Как?!»

И тут он понял, что делать. Кажется, это был единственный вариант.

– Вы что-то придумали? – спросила Лиззи, проследив за взглядом Лео и отметив мрачную решимость, вдруг появившуюся в его глазах. – Вы что, хотите напасть на машиниста? Остановить вагон?

– Нападать на него, пока мы движемся, очень опасно. Вдруг вагон перевернется…

– Тогда что?

– Когда мы прибудем и вагон встанет, я отвлеку машиниста, а вы проскользнете мимо и броситесь бежать как можно скорее.

– Как вы его отвлечете? Вы решили пожертвовать собой?

– Мисс Хоппер, вы…

– И слушать ничего не желаю!

– Мисс, вы должны понять. Мне ничего не будет, потому что я уже мертв. Так что даже в худшем случае ничего не изменится. Разве что я просто перестану думать и говорить…

– Не хочу, чтобы вы переставали думать и говорить! – Лиззи раздраженно сморщила лоб и отвернулась.

– Будете хмуриться – превратитесь в хряккса, – сказал Лео. Лиззи глянула на него с таким возмущением, что ему на миг даже стало страшно, и он поспешно добавил: – Так бабушка говорит.

– Я морщусь, потому что вы болван, – сделала выпад Лиззи. – И вообще, я обожаю хрякксов.

– Терпеть их не могу.

– А я вас терпеть не могу.

– Это взаимно.

– Что-о? Меня все любят!

– Кроме меня.

– Почему это?

– Я же сказал, что терпеть не могу хрякксов.

– Ах вы…

Лиззи уже вскинула руку, чтобы как следует садануть этого возмутительного наглеца, но Лео внезапно произнес:

– Уверен, у вас есть ради чего жить…

И она замерла