Брандвахта - Александр Викторович Горохов

— Ну, и чего встал?

Из «жучки» вылезли оба. Ухмыляются. У того, что постукивает по ладони недавно отпиленным стволом обреза, мужика лет сорока, зубы «побиты» чифирем. У второго, лет на десять-двенадцать моложе, тоже обрез, но ствол опущен вниз.

— Проезжай, проезжай дальше.

— Да двигатель, кажется, что-то троит. Сейчас, высоковольтные провода гляну и поеду. А что там? — кивнул я в сторону людей у шлагбаума.

Тем «Москвич» и хорош, что у него, когда потянешь за рычаг отрывания, поднимается не передняя, а задняя часть капота. Даже на высокой скорости капот не распахнётся, заслоняя дорогу, а наоборот, будет прижиматься потоком воздуха к корпусу машины. Так что мужики щелчок капотного замка слышали, но я, если что, могу рвануть, не опасаясь потерять вид на дорогу.

— Таможня, гы-гы. Платишь — и едешь дальше. До Толбазов, где следующая таможня. Тебе куда ехать-то?

— В Салават.

— Ну, тогда ещё и возле Стерлитамака придётся раскошелиться. Каждый раз, когда проезжаешь…

— И сколько рублей за проезд берут?

— Рублей! Гы-гы-гы! В жопу себе эти рубли засунь. Там, на таможне и определят, чем ты или твоя красотка можете расплатиться за проезд. Впрочем, она и с нами может расплатиться, а мы маякнём мужикам, что получили оплату.

— Не, так не пойдёт. Я тогда посмотрю, что с движком, и в Уфу вернусь.

Открыл дверцу и вышел из машины. Взгляд в сторону КПП, а там Садык уже лежит ничком, Женя стоит под направленными в его сторону стволами, а кто-то вытаскивает из микроавтобуса какую-то из девчонок.

— Поздно, парень. Мне твоя баба уже понравилась. А ну, лёг мордой в асфальт! Живо!

Ствол обреза смотрит чуть в сторону, а мою правую руку прикрывает полуоткрытая дверь. Рву из-за пояса ПМ, успев пальцем сдвинуть флажок предохранителя. Бах, бах, бах!

Гнилозубый медленно валится навзничь.

Бах, бах, бах! Второй пытался поднять обрез, но я оказался быстрее.

— Наташа, дай автомат! — убедившись в том, что оба не подают признаков жизни, проорал я: там, возле «рафика», тоже грохнул выстрел, но более громкий, чем из пистолета, и дорожные разбойники, бросив жертв, запрыгивают в Жигули-«пятёрку».

Стрелять с такого расстояния из АКС-74У можно, но рассеяние будет слишком уж большим.

— Оба — вон из машины в кювет и залечь там!

— А ты?

— Бегом, я сказал!

Сам тоже прыгаю на обочину, чтобы, в случае чего, не зацепить ребят-туристов, и встаю на одно колено.

Сто пятьдесят метров до рычащей мотором «пятёрки». Пора!

Пять или шесть коротких, по три-четыре патрона, очереди, от которых «жучка» покрывается множеством дырок. Двигателю однозначно каюк. И водителю тоже: машина, потеряв управление, скатывается в кювет и переворачивается. Пригнувшись, перебегаю разделительный газон, не забыв по пути отопнуть обрезы подальше от тех, чьей задачей было перехватить решивших развернуться, не доезжая «таможни». Замер в положении для стрельбы с колена.

Правая задняя дверь распахнута. Скорее всего, замок открылся, когда её покорёжило. Человеческое (человеческое ли?) лицо, виднеющееся сквозь ней, постепенно заливается кровью. А что остальные? Минута, другая, но ни единого звука из машины, ни единого шевеления в ней. Аккуратно спустился к автомобилю. Нет, все в неестественных позах. Подобрал только ещё один вывалившийся наружу обрез двустволки.

— Володя, ребята возвращаются!

Это уже Васька.

— Вижу. С Наташей всё в порядке?

— Да!

— Тогда выходите.

Пульс у первых, отстреленных мной, я уже проверил: глушняк! Теперь поменять магазины в оружии на полные и сложить трофейные обрезы в багажник. Какое-никакое, а тоже оружие. И оставлять его здесь просто нельзя, чтобы не провоцировать других «предприимчивых» на дорожный разбой.

У Садыка половина лица уже заплыла и «светится» лиловым, на скуле чуть сочится кровью ссадина. Евгений, перевязанный чем-то бок которого намок от крови, скрипит зубами, но держится.

— Серьёзно зацепило?

— А как ты думаешь? С двух метров зарядом дроби…

— Почему пистолеты не применили?

— Мы их в рюкзаки убрали. Кто же знал, что на дороге такое творится? — нашёл «отмазку» Сабиров.

Слов нет, одни маты!

— Володь, у тебя в машине ножовки или ломика нет?

— На хрена?

— Да сломать или срезать этот чёртов замок, чтобы дальше ехать.

— Куда? До Толбазов, где такие же «соловьи разбойники» стоят? А потом ещё и на посту ГАИ перед Стерлитамаком.

— А ты откуда знаешь?

— Доложили, — кивнул я в сторону трупов. — Монтажку я, конечно, и у себя поищу, и у этих в машине. А можете и вовсе ключ от замка у тех, во второй машине, забрать. Так что, если собираетесь продолжить дорожные приключения, то делайте, что хотите, а мы возвращаемся на брандвахту. Я своей жизнью и жизнями Наташи с Васькой рисковать не буду. Довольно с меня сегодня.

18

— Тебя не корёжит из-за того, что ты спишь с серийным убийцей?

— Если меня из-за чего и корёжит, то только из-за ужаса, в котором мы оказались. Из-за того, что тебе приходится стрелять в людей, которые собираются меня изнасиловать, а тебя убить. Из-за того, что люди, вокруг которых и без того тысячи тысяч трупов, всеми силами стараются преумножить их число.

— Да ты философ!

— На дорогу смотри, а не на меня! Ты для того меня от этих уродов спасал, чтобы потом угробить в ДТП?

А моя красавица тоже нервничает, не только я. Вон, буквально на пару секунд голову к ней повернул, а она уже дёргается из-за того, что машина может слететь в кювет.

— Вась, а ты как это всё воспринимаешь?

— Думал, что уже начинаю привыкать…

— И не вздумай!

— Что «не вздумай»?

— Пытаться к этому привыкнуть. То, что с нами произошло, происходит и ещё какое-то время будет происходить, просто… Даже не знаю, как выразиться… Просто какой-то невероятный, нечеловеческий ужас. Это ненормально, это неправильно, этому нет оправдания.

— Но если себя постоянно грызть за это, то свихнуться можно.

— Поздно, Вася. Поздно. Мы уже все свихнулись, попав в нашу ситуацию. Кто-то больше, кто-то меньше. Разве нормальные люди придумали бы то, что придумали эти… скоты там, возле аэропорта? И разве нормальные люди стали бы сжигать их трупы только из надежды на то, что кто-то, увидев их обгорелые тушки, воздержится идти по их стопам? И, заметь, никто из всей нашей толпы не возмутился таким решением.

Да, именно так мы