Последние боги: Пробуждение - Марк Егорчев

— Ладно, раз уж мы тут, может, хотя бы познакомимся? — подал голос один из новобранцев, коренастый парень с короткими волосами. — Если уж умирать, то хотя бы с именами друг друга на устах.

В этот раз реакция была — кто-то усмехнулся, кто-то кивнул. Хорошая идея.

— Артём, — представился коренастый. — Кожа становится каменной, прямо как у голема из третьих "Героев". — Он усмехнулся. — В этой форме не чувствую боли, сложно повредить, но двигаюсь как улитка. Если камень трескается, но не пробит до органов, то, когда возвращаюсь в обычное состояние, никаких повреждений не остаётся. Но форму могу держать недолго, минут пятнадцать максимум, потом пару часов восстанавливаюсь.

— Виктор, — коротко сказал мой товарищ. — Меня пробить сложно. Очень сложно. Внешне никак не меняюсь, по времени ограничений вроде не замечал.

— Марк, — кивнул я. — Огонь.

— Палыч, ну или Павел Андреевич, — буркнул старик. — Чувствую воздух, могу им управлять, но без чудес. Просто ветродуй считай.

— Данила, — сказал один из бойцов. — Чувствую чужие эмоции. Полезно, когда кто-то собирается тебя предать. Мутантов чую тоже, но там эмоция одна — дикая злоба. Всегда.

— Олег. — Высокий парень с бритой головой и с перевязью метательных ножей. — Телекинетик, но только на небольшие предметы. Да и тоже быстро выдыхаюсь.

— Антон, — отозвался парень с ухмылкой, с кастетами на руках. — Направляю энергию в удары. По сути, чем быстрее бью, тем сильнее ломаю. — Он вздохнул и пожал плечами. — Но проблема в том, что сам я никак не суперпрочный, и поэтому могу сломаться тоже.

— А есть кто-то с чем-то по-настоящему полезным? — удивился я. — Типа "не умирать"? Или хотя бы лечить других? — Я помнил, что в нашей группе был Саша, именно со способностью лечить других людей, но почему-то здесь его не было и почему-то меня это абсолютно не волновало.

— Был один не умирающий, — хмыкнул Олег. — Но он умер.

Пауза. Потом кто-то фыркнул, и ещё несколько бойцов усмехнулись. Кажется, лёд тронулся.

Остальные тоже представились. У кого-то был контроль над светом, позволяющий создавать ослепляющие вспышки, у других — способность ускорять собственные движения на несколько секунд. Один парень мог вызывать разряды электричества, а другой — создавать ледяные шипы из воздуха. Кто-то умел манипулировать металлом, хотя в ограниченном радиусе, а ещё один мог кратковременно становиться прозрачным, но не полностью невидимым.

Среди новобранцев было четыре девушки, и у каждой своя способность. Одна могла управлять водой, создавая небольшие волны или конденсируя влагу из воздуха. Другая обладала способностью усиливать восприятие, что позволяло ей слышать малейшие звуки и видеть в темноте. Третья контролировала гравитацию на небольших участках, изменяя вес предметов или чуть ослабляя притяжение. А четвёртая явно выделялась на фоне остальных — её способность была намного мощнее. Она могла выделять ядовитые токсины, насыщая воздух смертельными парами или превращая свою кровь в отраву, которая могла проникать через раны. В отличие от других, она держалась спокойно, уверенно, будто уже привыкла к тому, что её сила ставит её на голову выше остальных, а окружающие — просто ещё не осознали, насколько близко могут стоять к смертельной опасности.

— Я слышал, что в гвардии есть чувак, который может копировать чужие способности, — сказал кто-то. — Вот это звучит мощно. Интересно, может, он в той пятёрке…

— Если бы был, то уже бы нас всех скопировал, — бросил Виктор. — А так, думаю, мы одни здесь с нашими "подарками".

После этих слов в машине снова воцарилась тишина. Но теперь она была немного другой — уже не такой удушающей, не такой безнадёжной. По крайней мере, мы знали, кто сидит рядом.

Где-то впереди загудел двигатель. Урал дёрнулся, сбавил скорость.

Мы прибыли.

Двигатель Урала заглох, и тишина ударила по ушам сильнее, чем ожидалось. Привычный фоновый шум — гул мотора, лязг брони, мерное покачивание машины на ухабах — исчез, оставив после себя пустоту. Никто не спешил выходить. Все словно ждали, что что-то должно случиться.

Я первым открыл задний борт и спрыгнул вниз, чувствуя, как влажный морской воздух липнет к коже. Майская прохлада смешивалась с запахом соли, гнили и сырости. Здесь не было следов боя — просто запустение. Океанариум возвышался над нами тёмной громадой, его стеклянные панели мутно отражали серое небо, покрытые разводами плесени и грязи. Дорога, когда-то ухоженная, теперь вся в трещинах, пробитых тонкими зелёными побегами.

— Ну и место, — пробормотал Виктор, вставая рядом.

Палыч молча осматривался, его взгляд медленно скользил по стенам здания, окнам, редким лужам на асфальте. Где-то дальше, рядом с грязными строениями, ветер гнал пустую пластиковую бутылку по асфальту, создавая иллюзию движения. Но больше ничего. Ни птиц, ни насекомых, ни привычного гула города.

— Где звуки? — тихо спросил кто-то из бойцов. — Даже чайки молчат.

Нора, одна из девушек подняла голову, её тёмные глаза бегло пробежались по серым облакам, словно пытаясь уловить что-то невидимое.

— Возможно, они чувствуют опасность, — предположила она.

— Или уже не чувствуют ничего, — мрачно добавил высокий новобранец по фамилии Ткачев, проверяя лезвие своего меча.

Один из "роботов" шагнул вперёд и, не поднимая голоса, скомандовал:

— Внимание. Группировка.

Разговоры сразу стихли. Их было трое, этих странных людей с холодными лицами и механическими движениями. Они не советовались и не обсуждали — просто указывали пальцами, и бойцы понимали, в какую группу их отправили. Я уже понимал, что они не оставят нам выбора.

— Два танка, пять атакующих, двое поддержки, — ровным голосом объявил один из них.

Я поймал взглядом Виктора и Палыча. Мы остались вместе. Виктор, очевидно, был нашим "танком" — пробить его тело сложнее, чем броню Урала. Я, похоже, числился среди атакующих. Девушка с ядами, стоявшая неподалёку, тоже оказалась в нашей группе. В её движениях не было ни напряжения, ни нервозности, будто ей было всё равно, с кем идти.

— Лазарев, Виктор, Павел Андреевич, Ирина, — отрывисто произнёс "робот" и кивнул в сторону ещё троих. — Артём, Ткачёв, Нора. Ваша группа.

Я быстро оглядел бойцов. Нам дали в группу Артёма, того самого, чья кожа превращается в камень. Ткачёв — высокий, с квадратной челюстью, типичный "ломатель". Оружие на нём висело, словно продолжение тела. Нора, наоборот, выглядела невесомо — невысокая, с тёмными волосами, тихая. В отличие от остальных, держалась чуть поодаль, видимо подсознательно отделяя себя от группы.

Кроме нас в группу вошли двое бойцов из основы гвардии. В отличие от "роботов", они не были бесстрастными. Скорее наоборот — в их взглядах читалась едва скрытая агрессия. Оба держались