Курсант Сенька - Дмитрий Ангор

— Слушай, мы бы помогли, — Овечкин неловко потёр затылок. — Но за тобой наблюдают старшекурсники, и тогда нас самих заставят неделями вкалывать.

— А как же делить все тяготы со своими товарищами в бою? — в голосе Паши звучало неподдельное возмущение.

— Так у нас ведь здесь не фронт, — пожал плечами Коля. — И вообще, это закаляет характер. Спать будешь крепче от усталости.

— Ага, как же я счастлив! — Рогозин всплеснул руками. — Просто не выразить словами эту радость!

— Курсант Рогозин! — и тут окрик младшего сержанта Деньцова прервал наш разговор. — А ну прекрати болтовню! У тебя время ограничено до отбоя, а мусора ещё полно! — он не сдержал ехидного смешка, от которого Пашке, судя по его лицу, стало ещё тоскливее.

— Так точно, товарищ младший сержант! — отчеканил Рогозин, вскакивая по стойке «смирно». — Есть работать!

Мы двинулись дальше, чтобы не мешать ему. Правила были просты и жестоки — поможешь товарищу с наказанием, сам получишь наряд вне очереди. А нас четверо, и если каждый раз выручать друг друга, то все годы учёбы проведём в нарядах.

— Ну что, Семёнов, — Овечкин положил мне руку на плечо, — ты у нас следующий на очереди. Мы все уже по первому наказанию отхватили. Значит, и тебе не избежать этой участи.

— Возможно, но ты лучше не каркай, — я решительно мотнул головой. — И вообще, что ты тут разгуливаешь? Тебе разве не пора фонари драить? Твои новые подружки-вороны на высоте уже заждались.

— Умеешь ты настроение испортить, Сенька, — вздохнул товарищ. — Пошёл я на склад за тряпками. Бывайте!

— Давай, — мы с Форсунковым помахали ему вслед.

А я теперь надеялся продержаться как можно дольше без наказаний и даже усмехался про себя — возможно ли такое вообще в военном училище? Что ж, предстояло проверить…

Временем позже

Время летело незаметно, и я, к собственному удивлению, начал привыкать к новой жизни. В моём времени училище казалось каторгой — я бредил спортом, мечтал о соревнованиях. А здесь всё складывалось проще, хотя логика подсказывала обратное. Странное дело — будто я оказался именно там, где и должен был быть. Душа словно сбросила груз лет, помолодела.

Очередное же утро началось с команды «Подъём!». Все вскочили, кроме Дятлова, который дрых без задних ног после ночной самоволки. По крайней мере, он не застрял в форточке, как Форсунков неделю назад. Мы торопливо натягивали гимнастёрки, заправляли койки по уставу — одеяло в три сложения, простыня натянута так, чтобы монета отскакивала.

И надо же было именно сегодня товарищу Деньцову нагрянуть с проверкой! Он чиркнул спичкой и объявил.

— Кто не успеет собраться, пока горит спичка, отправится в наряд вне очереди!

Разумеется, Дятлова он заметил сразу.

— Товарищ командир отделения, — доложил дневальный по роте, — курсант Дятлов находится в постели.

— Вижу, — оборвал Деньцов и кивнул старшекурснику. — Ведро воды, живо!

Через минуту ледяная вода обрушилась на спящего.

— Химическая тревога! — гаркнул Деньцов.

Перепуганный Дятлов, с выпученными от ужаса глазами, судорожно зашарил в поисках противогаза. А казарма грохнула хохотом.

Так что день начался со смеха, но продолжился тяготами практических занятий. Нас доставили на полигон, где под бдительным оком товарища старшего лейтенанта Кузеванова мы отрабатывали стрельбу. Сентябрьский ветерок пробирал до костей — гимнастёрки уже не спасали от осенней прохлады. Мы с ребятами, как обычно, расположились рядом на огневом рубеже.

Лежим на плащ-палатках, постреливаем. Вдруг слышу восторженный возглас Форсункова.

— Попал! Прямо в яблочко! Глядите, парни!

— Быть такого не может, — покачал головой Паша. — Ты же мазила известный.

— Он прав, — вздохнул Коля. — Это я в его мишень попал.

— Так ты, выходит, тоже мазила? — расхохотался Рогозин.

— Да иди ты, дрищ, — огрызнулся Овечкин. — Я, в отличие от тебя, в центр попал.

— Так мишень-то не твоя!

— А какая разница? — парировал Овечкин. — Все эти мишени — наши враги! Какая разница, кого я из них завалил?

— Сомнительный аргумент, — вмешался я. — А если это был не враг, а мирный житель — заложник возможно?

— Ой, да ну вас! — отмахнулся Коля, и мы продолжили стрельбу.

— Зато теперь мне твой выстрел зачтут, хе-хе, — ухмыльнулся Форсунков.

— Нашёл чему радоваться, — недовольно поморщился Коля.

А после короткого перерыва стрельбы возобновились. Мы уже все прицелились и произвели по выстрелу, а вот у Рогозина ничего не получалось.

— Ребята, у меня что-то не стреляет! Только не говорите, что я что-то сломал, — он побледнел, словно первый снег. — Меня же тогда Кузеванов приклада отведать заставит.

— Паш, — легонько толкнул я его в плечо, — предохранитель-то снять надо.

— А, так я знаю, просто как-то упустил из виду сейчас, — смутился он.

— Ну конечно, — я только глаза закатил, но тут снова окликнул Рогозин.

— Сень, а Сень, всё равно не стреляет!

— Дай-ка взглянуть на рожок, — попросил я.

Оказалось, он вставил вместо боевого учебный магазин, оттого и не стреляло. Что тут скажешь… Хорошо хоть товарищ старший лейтенант этого не заметил. Зато он увидел другое, когда мы начали стрелять из автоматов стоя. Наш Рогозин из-за неправильно прижатого к плечу автомата опрокинулся навзничь от отдачи. И товарищ старший лейтенант Кузеванов с досадой хлопнул себя ладонью по лбу.

— Рогозин, ты не курсант, а ходячее недоразумение! — рявкнул он на Пашку, а Овечкин с Форсунковым давились от смеха. И только я помог бедолаге подняться.

К счастью, со стрельбой вскоре закончили, и нас перевели к окопам с бруствером. Там нас обучали метанию учебных гранат по целям. После тренировки же предстояло сдать зачёт. Оценивалась техника броска, дальность, точность попадания и соблюдение мер безопасности.

Мы все дисциплинированно ждали команды, тренируясь сначала на болванках. Но вдруг к нам подбежал Форсунков с гранатой в руке.

— Ребята, я чеку случайно выдернул. Что делать? — он нервно улыбнулся.

И мы с товарищами мгновенно отступили от него подальше, хоть граната и должна быть учебной, но мало ли что. Да и не факт, что учебная — кто знает откуда этот горе-воин умудрился ее достать. Ведь здесь