Наследник пепла. Книга IV - Дмитрий Валерьевич Дубов

что курсант фон Аден всегда носил с собой некий камень-артефакт, который помогал ему восстанавливать источник и чинить магические каналы. На занятиях он никогда с ним не расставался. Это такой камень, размером примерно с ладонь, напоминает форму яйца, а по сути — батарейка.

— Очень интересно, — проговорил Павел Егорович Тынянский, декан факультета по изучению и производству артефактов. — Если нам дадут возможность изучить этот камень, мы обязательно разберёмся, могло ли от него исходить воздействие или конфликт сил. Без изучения артефакта, естественно, мы ничего сказать не можем. Мы должны посмотреть, изучить — тогда выскажемся.

— Я вас понял, — сказал ректор, разрешая Павлу Егоровичу сесть обратно. — С этим вопросом мы обязательно разберёмся. Разрешение я вам выпишу сразу же после собрания. Подойдите, пожалуйста, ко мне, когда всё закончится.

— Следующий вопрос у меня к факультету зельеварения, — продолжил он, обращаясь к декану. — Мария Анатольевна, смотрите, какое дело: парня последние два месяца пичкали алхимией сверх всяких возможных мер со всех сторон. Может ли это иметь накопительный эффект? И дать такой результат, при котором абсолютно здоровое тело внезапно перестает функционировать? Останавливается сердце, и человека нет. Всё! Причём, по свидетельствам некоторых, в нём не хватало той части сущности, которую мы называем душой.

Романов на несколько секунд взял паузу, чтобы подобрать слова.

— Просто мы сейчас должны со всех сторон рассмотреть ситуацию и не исключать никаких возможностей, — заключил ректор.

Мария Анатольевна фон Браун задумалась.

— Знаете, что, — сказала она, — те зелья и та алхимия, которые используются в империи, по крайней мере легально, не могут причинить вреда здоровью даже в различных конфигурациях. Это я вам просто гарантирую. У нас специально все зелья разрабатываются таким образом, чтобы не конфликтовать между собой, — женщина сделала небольшую паузу и добавила: — Другое дело, если он принимал что-то запрещённое.

Слова попросил Иван Васильевич Бутурлин.

— Да, говорите, пожалуйста, — разрешил ректор.

— Дело в том, — пробасил Бутурлин, — что ходили такие слухи, мол, при обороне Горного использовалась алхимия и зелья личного производства Рароговых. Эти зелья вне общего имперского доступа. Прошу обратить на это внимание.

— Да, — кивнула Мария Анатольевна, выслушав декана боевой магии. — По этим зельям мы никакого ответа дать не можем и гарантировать безопасность их использования тоже. Пока у нас на руках не будет образцов того, чем пичкали Виктора фон Адена, и мы не проведём соответствующие испытания, никакой ответ — положительный или отрицательный — мы дать не сможем.

Владимир Ильич на это прищурился, потёр устало переносицу и почесал в затылке, затем выдохнул и проговорил:

— Я уже предпринял меры для получения этих образцов, — уточнил он. — Между академией в моём лице и Креславом Рароговым есть договоренность: он должен предоставить нам образцы зелий. Ваш факультет должен будет не только проверить их на совместимость, вам предстоит разгадать их формулу, дабы мы смогли обеспечить себя и Империю точно такими же или аналогами.

Он окинул присутствующих взглядом и убедился, что его внимательно слушают.

— Потенциально — золотое дно. Даже если получится воссоздать состав чуть слабее, мы озолотимся, поставляя их в армию по военному заказу. Именно ради этого можно, в виде исключения, допустить девицу фон Аден к испытаниям для приёма на боевой факультет.

— Фон Аден? — фыркнула Мария Анатольевна. — О, это настолько взбалмошная особа, что я бы не рекомендовала.

Бутурлин даже забыл попросить слова и вскочил, упёршись сжатыми кулаками в столешницу:

— Вы с ума сошли⁈ Пятнадцатилетняя пигалица на боевом факультете⁈

— Тихо, тихо, тихо, — сказал ему Вяземский, положив руку на локоть своего начальника. — Осторожнее, вас же сейчас удар хватит!

— Успокойтесь, пожалуйста, Иван Васильевич, — проговорил ректор. — Ещё абсолютно не факт, что она пройдёт. А если вдруг пройдёт…

В разговор также без приглашения вступил Путилин, причём говорил он с нескрываемым ужасом в голосе:

— Тут с одним её братом фон Аденом проблем не оберёшься. А если их будет двое?

— Послушайте, — добавил ректор в голос твёрдости, — вот когда их будет двое — тогда и будем думать. Не понравится — отчислите после первой сессии и отправите к деду. Мне вас учить, что ли?

— Отчислить? — переспросил его Бутурлин. — С факультета боевой магии? — продолжал он, но уже не так яростно. — Вы что, не знаете: с нашего факультета после сессии могут отчислить только вперёд ногами!

— Ну, конечно, — заметил ректор иронично, — что не помешало половине курсантов вашего факультета подать прошение о переводе в другие учебные заведения после инцидентов в Коктау. Так, ладно, давайте мы сейчас об этом не будем. Это дело стабильности и процветания академии. Пятнадцатилетняя девчонка в этом смысле — ну, не такой уж и большой минус.

— Это вы так думаете, — хмыкнул Вяземский, но решил дальше не распространяться.

— Разберёмся, — окончательно закрыл этот вопрос Владимир Ильич. — Давайте лучше вернёмся к теме нашего совещания. Что говорит сам курсант?

Слово взяла Аграфена Петровна, так как Виктор фон Аден на данный момент находился в лазарете под её прямым попечением:

— После возвращения к жизни он ответил на этот вопрос так: «Просто задумался во время медитации, ничего не почувствовал, думал, что так и положено. Пришёл в себя от резкого воздействия». После его вывернуло. Отчего — не знает.

— Так, проверьте кухню на предмет сегодняшнего завтрака, — распорядился Владимир Ильич. — Возможно, у парня аллергия на что-то, или кто-то новенький затесался на кухню и свёл счёты с Аденами или Рароговыми. Такого тоже нельзя исключать.

Путилин сразу же что-то записал себе в блокнотик. Остальные переглядывались, про опасность, идущую с кухни, никто даже не подумал. Но другой вопрос: пострадал только один фон Аден, и никто больше.

Романов оглядел присутствующих:

— Есть ещё у кого-нибудь какие-то мнения?

— Есть, — отозвался сухонький старичок с факультета целительства. Он был биоэнергетиком, имел преподавательскую и лечебную выслугу более века и понимал в таких вещах, до которых Аграфене Петровне в силу молодого возраста и в большинстве своём боевого опыта было далеко.

— Говорите, Евгений Викторович.

— Описанное состояние и симптомы в отчёте госпожи Бабичевой указывают на кратковременный выход души из тела. Причины могут быть самые разные, но тут нам действительно нужен специалист по ментальным дисциплинам. А эта специальность расформирована личным указом императрицы.