Наследник пепла. Книга IV - Дмитрий Валерьевич Дубов

— Павел Егорович Тынянский, декан факультета артефакторики, — представился он. — Ну и шороху ты навёл, курсант. Вся академия носится, как наскипидаренная.

— Поверьте, Павел Егорович, мне самому такая известность поперёк горла, — честно признался я.

— Так что за артефакт у тебя с собой безотлучно? — закончив минимально возможную дипломатическую прелюдию артефактор вновь перешёл к делу.

— Этот артефакт, — сказал я, поудобнее устраиваясь на подушках, — является родовым. Предполагаю, что вам велено изучить его, но максимум, что я могу для вас сделать, — это позволить посмотреть на него, пока он будет в моих руках.

— У меня есть разрешение на изучение артефакта от ректора! — озлобился тот.

— Да хоть от господа бога! — проговорил я, делая упор на каждое слово: — Это родовой лечебный артефакт. Согласно уложению между империей и родовичами подобные артефакты не подлежат изъятию без согласия владельца. Смотреть смотрите, но из рук я его не выпущу.

Артефактор разжал кулаки, но при этом услышал мои слова и понял, что просто так я не отступлю. Ну и хорошо, что не стал раздувать скандал. Вместо этого он молча осмотрел «яйцо», сделал какие-то выводы про себя и ушёл.

Следующим моим посетителем стал Тагай. Он пришёл, накинув на плечи медицинский халат, как и предписано посетителям.

В отличие от всех тех, кто приходил до этого, он сразу же начал с шутки:

— Извини, что без цветов, — сказал он, — но, к сожалению, пришлось ими подкупить персонал.

Я рассмеялся, и моё настроение моментально улучшилось. Да и что может быть лучше в такой ситуации, чем шутка друга?

— А где Костя? — спросил я.

— Костю мы отправили для отвлечения внимания твоей сестры. Он пошёл её тренировать, взяв, кстати, план Геркана. Так что ты не переживай, без твоего личного участия ничего не пойдёт прахом. Всё будет хорошо.

Я немного напрягся:

— То есть Костя с Адой пошли вдвоём?

— Не! — Тагай покачал головой, и его улыбка расплылась ещё шире. — Костя пошёл с Адой и с Мирой. Она подошла к нему днём и поинтересовалась о тренировке, мол, только утром? Он ответил, что вечером тоже можно повторить. Короче, я боялся, что он потеряется в отношениях с этой девицей, но, видимо, почувствовав, что не безразличен ей, наш с тобой друг умудрился взять быка за рога.

— Что ещё хорошего или плохого? — спросил я, радуясь успехам Кости.

На этих словах Тагай достал блокнот и карандаш. На листе бумаги он написал: «Общаться голосом становится всё опаснее и опаснее. Мы не можем затронуть многих тем, которые нам надо обсудить». Затем он вырвал листок из блокнота, передал мне вместе с карандашом.

Я написал ответ: «И что ты предлагаешь?»

Он тут же дописал ниже:

«Есть вариант, что мы втроём — ты, я и Костя — сможем общаться посредством телепатии. Но для этого мне нужен доступ к твоему сознанию для общения».

«Не совсем понял, — написал я. — мы будем говорить в моей голове?»

«Нет, — ответил Тагай, — это будет просто закрытая телепатическая линия. То есть клятва у нас есть, а вот в моей защите, которую я тебе ставил, должна быть предусмотрена возможность двухстороннего ментального общения. Давай согласие, и попробуем поговорить».

Я попросил у него блокнот и на чистом листе написал:

«А это тебе точно не навредит? Вдруг мы тебе мозги выжжем?»

Тагай улыбнулся, покачал головой, но всё-таки написал:

«Между нами с тобой расстояние — мизерное, а длительность сеансов будет небольшая. Это вообще никак не может мне повредить. Тут главное не злоупотреблять. Ну, чуть разряжу источник, поем на ужине побольше, всего и делов-то».

На эту длинную «тираду», которой он исчертил половину листа, я написал: «Хорошо. Даю согласие на подключение связи».

После этих слов Тагай собрал все листы, на которых было хоть что-то написано, и передал их мне. Я сжёг их на своей ладони, а пепел стряхнул на бумажку, которую Тагай свернул и убрал в карман. Лишь после этого друг расслабился.

«Привет, как слышно?» — услышал я голос Тагая. Причём мозг до сих пор считал, что я слышу его голос ушами. Он звучал объёмно, но как будто внутри головы.

— Ого, круто! — сказал я, а потом вспомнил, что должен был ответить не вслух, а мысленно. — «Интересно, трудно научиться ментально говорить?» — подумал я.

«Шумов пока много, — ответил мне Тагай. — Но ты хорошо учишься. Направляй мысль в мою сторону и сосредотачивайся на конкретных словах и образах. Иначе картинка получается разорванная, и я это слышу не как твою речь, а как разрозненные куски какой-то белиберды».

«Здорово, — попробовал я снова, пытаясь сделать всё так, как он сказал. — И что такого ты хотел мне рассказать, что нельзя было доверить чужим ушам?»

«Да вот уж новостей хоть заройся, — проговорил он, — наша с Костей кровная клятва сработала как связь. Мы с ним почувствовали, что ты умираешь. А я вообще струхнул, когда своими глазами увидел, как какая-то когтистая лапа утащила твою душу в капище. Что это вообще было? Про отключку, как остальным, можешь не рассказывать, — тут он сделал страшное лицо и прошипел в моей голове: — Это демоны пришли за твоей душой?»

«Нет, — ответил я с улыбкой. — Капище попросило меня о помощи. Не ему, моей матери. Помнишь, я говорил, что она пострадала во время прорыва и была всё это время без сознания? Меня отнесло к ней, но не тело, только душу. И душа моей матери была там, блуждала потерянная и никак не могла вернуться в тело. Я помог ей это сделать. А когда меня выкинуло обратно, я даже не понял, что умирал. Меня просто закрутило настолько, что, остановившись, я не смог удержать содержимое желудка».

Тагай сидел с закрытым ртом, но с широко раскрытыми глазами.

' Расскажи, как это было? Что ты видел?'

Задумавшись, я спросил:

«Могу я показать тебе, а не говорить словами?»

Тагай кивнул.

И я вспомнил, как меня тащило по энергетическим каналам, как я увидел наш мир совершенно с другого ракурса, будто пролетал внутри огромного живого организма, сквозь энергетические разломы, через узлы, мимо грандиозных связей. При этом меня несло, волокло, словно на буксире. Я сам не прилагал ни малейшего усилия к движению.

«Ого, — сказал он. — Это