Звезда утренняя - Константин Сергеевич Волков

ее в приемную и предложила подождать возвращения ученого. На этот раз Виктор Петрович запоздал. Было девять часов вечера, когда он вернулся, уставший от междуведомственных совещаний и споров, побывавший за день в десяти местах.

Заметив в приемной Наташу, он понял, что разговора нельзя избежать, и бросил выразительный взгляд на секретаря, как бы говоря: «Ну зачем вы ее впустили? Неужели нельзя было догадаться?» Надежда Павловна только пожала плечами: дескать, тут ничего не поделаешь, не отвертишься…

Немая сцена продолжалась всего несколько мгновений. Виктор Петрович приветливо поздоровался и попросил Наташу пройти в кабинет.

— Ну, что вы скажете хорошего? — спросил он, вежливо пропуская ее вперед.

Наташа не стала тратить время и прямо приступила к делу.

— Виктор Петрович! — многозначительно и почти торжественно сказала она. — Виктор Петрович!..

— Ну, ну!

— Вы догадываетесь, зачем я пришла?

Академик кисло улыбнулся и кивнул головой.

— Так что же вы мне скажете?

Вместо ответа академик подвинул Наташе целую пачку распечатанных писем.

— Видите? — произнес он. — Здесь почта, поступившая только сегодня. Надо полагать, люди писали сразу после передачи нашего сообщения. Вот письма из Москвы, вот из Киева, из Риги, Тбилиси, Таллина, Алма-Аты… Кстати, среди них вы найдете и радиограмму вашего супруга… Эх, вы, поженились и на свадьбу не позвали!

— Мы, Виктор Петрович, уехали на юг.

— Знаю, знаю! Получил открытку, благодарю…

Наташа с интересом пробежала ряд писем.

— Всего можно не читать, — сказал академик. — Содержание одинаковое: хотят лететь со мной на Венеру… Впрочем, вот письмо из Таллина. Один товарищ предлагает сначала построить опытный экземпляр космической ракеты и послать его с приятелем как разведчиков.

— Для чего?

— Чтобы не подвергать риску ученых, более нужных для страны. Трогательно?

Наташа увидела радиограмму Владимира и прочла ее.

— Надеюсь, Владимира вы возьмете?

— Вероятно. Я полагаю, что без него нам не обойтись.

— А меня?

— Наталья Васильевна, если бы речь шла о заслугах, так сказать, о моральном праве, то ваше имя заняло бы первое место, — сказал извиняющимся тоном Виктор Петрович. — К сожалению, приходится думать о другом. Полет на Венеру — исключительно опасное и трудное дело. Да, да, уверяю вас! А помимо всего, тут требуются большие физические силы. Лететь могут только мужчины. Подумайте сами, на что обречена слабая женщина в такой трудной экспедиции?

— Я вовсе не слабая.

— Предположим, но…

— Я могу работать, делать что угодно. Скоро я стану геологом-разведчиком. Вы же знаете, что в этой области я могу пригодиться.

— Знаю, знаю!

— Вот видите!

— И все-таки одной молодой женщине среди мужчин… Два года в тяжелых условиях. Нет, и не просите! — Виктор Петрович сделал решительный жест головой, означавший категорический отказ.

Но Наташа не сдавалась. После минутного молчания она подошла к вопросу с другой стороны.

— Вы забываете еще одно обстоятельство… — тихо сказала она, потупив глаза.

— А именно?

— Мы так недавно поженились… Что же теперь получается? Разве жена не имеет права разделить с мужем все опасности и все труды? Ведь, кроме разума, есть же и чувство. Любовь — это не так-то просто…

Академик некоторое время смотрел перед собой. Карандаш качался в его нервных пальцах. Потом он посмотрел на Наташу испытующе и даже сурово. Та выдержала этот взгляд.

— Ну как вы не понимаете! — произнес наконец Виктор Петрович. — Мне очень хочется сделать вам приятное, но чистое безумие брать с собой в рискованное путешествие такую молодую женщину. Не имею права!..

Академик демонстративно стал шелестеть бумагами, давая понять, что вопрос исчерпан. Протерев золотые очки, он принялся читать письма. Их было немало. Одни ученый откладывал в сторону, едва прочитав первые строки, другие внимательно читал от начала до конца. Находились и такие, которые заставляли академика задумываться. Одна открытка пришла из Пензы. Крупными детскими буквами была выведена просьба непременно взять с собой в полет на Венеру гражданина Петю Караваева, девяти лет. Академик улыбнулся и отложил это послание отдельно. Тут его взор снова упал на Наташу.

— Как, вы еще не ушли?

— Нет, Виктор Петрович, — сказала молодая женщина, глядя ему прямо в глаза. — Наша беседа далеко не закончена.

Академик покачал головой, но по его лицу уже скользила улыбка. Наташа уловила это настроение.

— Видите ли, Виктор Петрович, — начала она, — мне кажется, будет плохо, если полетят только мужчины. Наряду с мужской выносливостью вам понадобится и женская забота. Вы знаете, на что способна русская женщина. Вспомните войну! Ну возьмите меня, Виктор Петрович, хотя бы в качестве медсестры! Я успею пройти курсы. Честное слово! На межпланетном корабле надо будет поддерживать порядок, а ведь мужчины ничего не умеют сделать толком…

Ее глаза глядели так умоляюще, что самый черствый человек был бы растроган.

Академик Яхонтов вовсе не был бездушным сухарем. Он еще раз внимательно посмотрел на Наташу и все-таки сказал:

— Нет, это невозможно!

Снова наступило неприятное молчание.

— Виктор Петрович!..

Академик с досадой помотал головой.

— Ну ладно! — сказал он. — Попробую назвать и вашу кандидатуру.

Наташе захотелось запрыгать от радости, как маленькой девочке. Правда, ей приходило в голову, что академик сказал так, лишь бы отделаться от нее, но и это была огромная победа. Она с трудом удерживалась от бурного выражения своих чувств. В это время раздался звонок видеофона. Академик снял трубку.

На экране появилось лицо профессора Шаповалова.

— Дорогой друг, — сказал профессор, — поздравляю! Искренне поздравляю!

— Спасибо.

— Ну, как дела?

— Ничего.

— Я звоню вам, Виктор Петрович, по нашему делу.

— Гм…

— Я со всех сторон продумал ваше предложение. Действительно, самый лучший способ разрешить наши споры — это разобраться на месте. Хе-хе! Мы с вами знаем друг друга не первый год, не так ли?

— Ну разумеется…

— Было бы просто непростительно, Виктор Петрович, если бы я отказался от участия в экспедиции. Считайте, что я вместе с вами! Жребий брошен!

— Ну, вот и хорошо! — искренне обрадовался академик. — Я был уверен, что вы согласитесь на мое предложение. Однако согласие дано не сразу…

— Что поделаешь, Виктор Петрович. В мои годы не так-то легко решиться… Да и вообще… Я человек, и ничто человеческое… и так далее. Были и сомнения, конечно. Ну, не буду вас задерживать. Я звоню, чтобы узнать, когда можно зайти