На тропах судьбы - Тимофей Иванов

Однако, самоубиваться о кого-либо из будущих оппонентов вирдман не собирался и готовился к предстоящим схваткам тщательным образом, дабы не омрачать своё посмертье презренным мухлежом и предстать перед обитателями Асгарда в максимально благоприятном свете. Потому сейчас в очередной раз работал над своим немолодым, но ещё крепким телом, приводя его к наилучшим кондициям, а сяньские упражнения этому весьма способствовали. Частью те, которые он подчерпнул у одного старого знакомца, частью те, информацию о которых добыл Альвгейр через семью Чонов и от своего узкоглазого хирдмана, Сяо Миньсона. Так что выпады сменялись блоками, движения ног рисовали на свежем снеге причудливые линии следов, а воздух свистел, когда его рассекал острый наконечник копья. Гринольву, как и любому воину, нравилось чувство единства со своим оружием, а также некая особая гармония, которая порождается долгими тренировками, когда каждое движение отточенно, не имеет изъянов, совершается быстро, но при этом вплетено в остальной «танец» плавно, как вода в русло реки, что в будущем должна стать всесокрушающим потоком, сметающим врага.

Закончил упражнения старик только минут через сорок, не перетруждая себя. Это молодые лоси, превозмогая себя растут в силе, ему приходилось быть осторожнее, даром что оных лосей он может за счёт опыта вязать узлами без особого напряжения. Однако из-за всё тех же почтенных лет, перед традиционным завтраком на свежем воздухе приходится не забывать пить зелья, приготовленные Ивиной. Отодвигать алхимическими декоктами свой смертный час, обманывая старость, считалось у ассонов не самым благовидным поступком, но это если делаешь их сам или покупаешь за звонкую монету. В случае же, когда платишь железом или тебе их просто приносят по доброте душевной, ситуация была другой. Раз уж нужные зелья волей богов пришли в руки, то глупо выливать их на землю. Это уже сродни неуважению к норнам, плетущем из нитей судеб узор Свангарда.

К тому же, что греха таить, ближайшие пару лет обещали быть интересными, их хотелось застать на этом свете. Да и сейчас Ассонхейм не то чтобы бурлил, но явственно побулькивал благодаря его ученику. Шутка ли, схлестнуться с демонами, нарубив их с целый легион, спасти из обречённого города от нечестивых тварей сотни людей и заодно прибрать к рукам солидную кучку золота, оставшуюся бесхозной. Подобные деяния входят в саги! Да собственно о Битве в Даримо уже сложили несколько песен — тем более, что по осени о ней многие узнали, когда корабли Альвгейра стояли у Дефертского пролива, а хирдманы не держали язык за зубами. Правда в одной из них ученик получился уж слишком… благостным, что ли. Главный демон его соблазнял силой с могуществом, всякие блага обещал, вечную жизнь сулил, а тот ему якобы ответил:

— Веры огонь пылает в груди

Ведь Один со мной

Подлость и ложь вновь сокрушит

Тора удар громовой!

Последнее невольно вызывало у Гринольва улыбку. Полуэльф связал свою судьбу с полуйотуном Локи, но о нём не было ни слова, хотя как раз хитростью молодой ярл и вытянул необходимое время на подготовку к удару Багрового Рассвета, заговаривая демонюге зубы. А не в меру разошедшемуся скальду следует в ближайшее время быть осторожнее, Великий Шутник в подобных случаях любит шутить весьма жестокие шутки. Если саги не врут, Эфин Сладкоречивый, обидевший бога магии хулой в одном из своих выступлений при дворе Великого Конунга, в итоге случайно откусил себе язык во время пира и никогда уже больше не смог петь. Хотя осторожность сейчас, пожалуй, не повредит и Альвгейру.

Густав Клауссон, милостью богов Великий Конунг Ассонхейма, скорее всего не особенно доволен сложившейся сейчас ситуацией. Изначально он изгнал парня за то, что тот не провёл поединок в Круге, как положено, а прикончил противника чуть ли не в подворотне на дуэли в Викре. И вроде бы дело житейское, для полукровки десять лет вдали от дома не срок, общин ассонов в южных портах хватает, а в столице, глядишь, будет меньше глупых инцидентов с молодыми и горячими идиотами. Собственно и сам Альвгейр к изгнанию относился несколько наплевательски, следую лишь букве, а не духу приговора, приходя на драккаре в Берн и Ландсби, но не ступая на землю Ассонхейма и ограничиваясь досками причала. Но вот беда, поймав за вымя оборзевших касаток, он заинтересовал если не Густава, то одного из его советников, как перспективный подчинённый. Только вот Око Одина, означающее принадлежность к людям Великого Конунга, что занимаются деликатными вопросами, брать не стал, а потому получил за такое непочтительное отношение к предложению серьёзных ассонов лишних десять лет изгнания, но теперь с уточнением, что в воды Ассонхейма соваться тоже нельзя. Оно конечно, политически было в целом полезно в плане введения противника в заблуждение, показывая эльфам, что Ассонхейм не так уж и един, а значит в самом ближайшем будущем неприятностей от него ждать не стоит. Только вот ситуация с демонами несколько изменила условия этой нехитрой игры.

Одно дело, когда дерзкого юнца Великий Конунг или его люди наказывают за длинный язык и излишнюю горячность, а правитель медвежьих кланов дарует в пику верховной власти парню титул ярла за славные дела. Сколько было таких, молодых да ранних, сколько свернули в итоге шеи, а сколько в итоге стали уважаемыми ярлами? А сколько ещё будет? Другой разговор, когда о изгнаннике начинают петь песни. Это подрывает авторитет Густова. А Сигурд Медведь уже кажется куда более прозорливым человеком, чем Великий Конунг. Угораздило же долбанных демонов лезть именно в тот город, в который пришёл с кораблями его ученик. Ну или угораздило ж Асгард отправить его туда, если вспомнить, что пункт назначения он выбирал с помощью рун, желая избавить триэлей от самой незавидной участи. Ха-ха три раза, куда уж незавиднее, чем стать кормом для нечистых тварей! Ей Асгарду, лучше б искал где невольников спокойней взять, а не приключений нажить на радость Локи.

Размышления вирдмана о превратностях судьбы прервали новые ноты, появившиеся в тихой мелодии леса. Свежий снег явственно стал поскрипывать под двумя парами ног и к его обители вышли Ивина с Арвой. Светлокожая полуэльфийка щеголяла в лёгкой шубке, которая не скрывала уже заметно округлившийся живот. А вот её темнокожая спутница куталась в тулуп и, судя по всему, продолжала мёрзнуть, вызывая у старика усмешку. Уроженке южных островов, где круглый год царит лето, явно было не место в Ассонхейме, а