Когда-то я была злодейкой - Лора Лей

каналы сбыта вина и сыров с долей фруктов по бывшим договорам, перезаключив их заново с некоторыми преференциями, «таской и лаской» добиться от колониальной администрации дотаций на ремонт монастыря и закупку динамо-машины для обеспечения пансиона электричеством с последующими поставками топлива (наравне с собственно офисом губернатора), пригласить на работу трех учителей-женщин из метрополии (словесность, иностранные языки и изящные искусства) и одного пожилого мужчины-математика из старых знакомых отца.

При чем, всех преподавателей — на жалованье короны! Советник Боулз, да и губернатор, граф Дамбли, называли ее между собой «бульдожкой Мортен» и зарекались связываться со старшей дочерью коллеги в будущем. Ха-ха, знай наших!

Самого папеньку она «припахала» к ведению кратких ознакомительных курсов по истории, географии, естественным наукам. Этикет, домоводство, рукоделие и кулинарию взяли на себя дамы из местного женского сообщества во главе с Пруденс Осгут.

О, это было неожиданно, невероятно, но очень своевременно и удачно!

Болтушка миссис Осгут оказалась весьма деятельной и ответственной особой: помимо хорошо подвешенного языка и осведомленности о светской жизни колониальной столицы (и не только), дама средних лет и приятной наружности владела навыками неплохой поварихи и кондитера, которые долгие годы вынуждена была скрывать, дабы не прослыть плебейкой.

Она же привела к Лиззи еще троих таких же «тайных» мастериц: кружевницу и вышивальщицу — вдову прежнего колониального губернатора Батшебу Винтер («божий одуванчик» за семьдесят, но творила она такое волшебство, а уж сколько женских хитростей знала!), швею с задатками дизайнера (чудо!) старую деву Симону де Монкар (вроде француженку, вроде из дворян) и помешанную на цветах и прочих растениях миссис Сару Бэнкс, бездетную супругу известного городского аптекаря, ставшую их незаменимой травницей-медсестрой, вместе с доктором Итаном Фаулзом (военврачом в отставке), следящей за состоянием здоровья всех проживающих в пансионе (людей и не людей).

* * *

Одновременно с переездом и перестройкой в пансионе, Лиззи, как главной госпоже, пришлось заниматься подготовкой к свадьбе Эммы — приданое, консультации, банкет. Не очень хотелось отрываться от преобразований в монастыре, но что делать? Избавиться от сводной сестры хотелось больше.

«Раньше сядешь — раньше выйдешь» — твердила про себя попаданка, разбирая гардероб мачехи вместе с Эммой (одна она не могла решиться, ну да), определяясь с фасоном её венчального наряда, проводя «экспресс-курс молодой хозяйки» для неприспособленной, но твердо настроенной выжать из сводной сестры максимум полезных знаний будущей новобрачной, попутно готовя меню застолья и подарок невесте.

Кстати, свое обещание продать мачехины платья Лиззи выполнила: то, что не подошло Эмме, выкупила модистка, работавшая над свадебным нарядом (а деньги старшая мисс пустила на банкет). Оказалось, что на гардероб Темперанс многие облизывались, поэтому портниха была уверена — потраченное вернет с лихвой: дополнительно унизить зазнайку Мортен, надев, пусть и перешитое, но ЕЁ платье, захочет не одна дама в городе!

* * *

Эмма (ожидаемо, конечно же) приняла предложение Фрэнка Брэкстона, помощь Лиззи и приданое от советника.

Свадьбу сыграли через три месяца после суда над Темперанс, тихо и скромно, по-семейному, после чего молодые отбыли к месту службы новоявленного супруга, провожаемые довольными улыбками Мортенов и слезами Кэтрин.

В багаже молодой миссис Брэкстон лежал продуманный гардероб из части перешитых нарядов ее матери, наборы постельного белья хорошего качества от всех младших сестер (сами шили и хорошо постарались), тетради с советами по ведению хозяйства, составленные с подачи старшей мисс Мортен, тысяча фунтов наличными и несколько памятных украшений Темперанс — от отчима, а также парюра (набор украшений из шести, в данном случае, предметов — кольца, перстня, кулона, пары серег, браслета, ожерелья) из кристаллов горного хрусталя (помните?) в серебре, изготовленная лучшим ювелиром Кейпсити по эскизам Лиззи.

Для этого мира дизайн набора был необычен (камни гранились в клиньевой манере и буквально «горели» на свету), изящен и неповторим. Елизавета приложила к шкатулке с украшением описание свойств камня — на память Эмме.

(Горный хрусталь оказывает благоприятное воздействие на человека и людское жилье: камни могут оградить от зависти, злобы, приворотов, помочь избавиться от излишней эмоциональности, привлечь удачу, симпатии и любовь, поспособствовать в делах и карьере).

* * *

Молодожены уехали, но полностью связи между родственниками не прервались, поскольку писала Эмма Брэкстон не часто, но регулярно. Получаемые сообщения (весьма подробные, кстати) позволяли Мортенам судить, что жизнью в другой части света и отношениями с мужем она довольна, супруги преуспевают и благополучны. А еще каждое письмо мачехиной дочки заканчивалось словами благодарности в адрес семейства отчима за участие в ее судьбе.

Была ли Эмма искренна? Оставалось только надеяться.

PS. Уважаемые гости, не стесняйтесь ставить звездочки-оценки, вас много, по зернышку, и история поднимется по шкале рейтинга! Вам несложно, а автору — приятно)

Глава 20

Первый год все взрослые участники «реформации» притирались друг к другу, устраивались в обновленном пансионе, отрабатывали роли и взаимодействие, втягивались в рабочий ритм, часто собирались на производственные совещания, где обсуждали проблемы и перспективы развития предприятия и программ среднего профтехобразования в целом.

Воспитанницы, которым некуда было идти, вначале дичились и исполняли просьбы (!) Лиззи молча, но благодаря активной помощи близнецов Мортен стали оттаивать, оживать, даже порой высказываться и выдвигать кое-какие предложения по быту и учебе, позволившие руководству пансиона лучше организовывать его работу в дальнейшем.

К шестому году число воспитанниц достигло полусотни — больше набирать было неразумно, да и некуда: имеющиеся площади не позволяли, с точки зрения Елизаветы, жить и учиться с комфортом.

Пансион-училище «Новая заря» выпускало в жизнь девушек грамотных, по меркам этого времени, и с одной из специальностей:

— секретарь-машинистка со знанием стенографии (вотчина Лиззи),

— экономка (помощница по хозяйству),

— флорист-ландшафтный дизайнер (громко сказано, но выращивать садовые и комнатные цветы, планировать дорожки, газоны, перголы, украшать террасы и прочее выпускницы умели прекрасно),

— сиделка-компаньонка (меньше, но и такие находились),

— модистка-стилист (единицы).

А еще — просто знающих себе цену, умных, начитанных, умелых молодых воспитанных леди (домохозяек), пользующихся повышенным спросом на брачном рынке не только в пределах Черных колоний.

За время пребывания в пансионе девушки занимались всеми видами женского рукоделия и отраслями хозяйства, которые поддерживали жизнь учебного заведения, по очереди — типа нарядов по саду, кухне, птичнику, мастерским.

Лиззи внимательно следила за каждой воспитанницей, вела на них досье, не скрывая этого ни от руководства, ни от самих девушек — чтобы лучше определять их способности и планировать будущее.

* * *

Так, например, когда она выдвинула идею о занятиях на пишущих машинках (как попаданка их добывала — не рассказать!), желание выказали больше половины девушек,