Когда-то я была злодейкой - Лора Лей

по принципу «ничего не вижу, ничего не слышу». И местные аборигены были какими-то очень тихими, вялыми, безынициативными… Или она просто еще не все узнала? Ладно, пока ей своих забот хватает.

* * *

Что правда, то правда — забот хватало.

Когда утром следующего дня за Темперанс Мортен прибыл наряд стражей, в доме начался форменный бедлам: мачеха визжала, сопротивлялась, ругалась, пока господин советник не пригрозил связать ее и в таком виде вынести из дома на потеху собравшейся у ворот толпы. Женщина сначала не поверила, но двинувшийся к ней с веревкой муж охладил ее пыл, и она сама села в закрытую карету.

Эмма и Кэтрин, наблюдавшие за арестом матери, устроили слёзоразлив и истерику, но сэр Николас, заведя их в кабинет, видимо, сумел донести до падчериц суть происходящего, после чего девушки притихли и разошлись по комнатам, отказываясь пару дней есть в столовой и общаться с остальными. Елизавета по этому поводу не загонялась, уделяя внимание близнецам и собираясь за город.

* * *

Как она и предложила, отец предшественницы переговорил с Джейн и Джулией. Сама она при их беседе не присутствовала, предоставив советнику простор для маневра. Близняшки вышли от родителя несколько «прибабахнутые», закрылись вдвоём и о чем-то шептались долго, но решение приняли — остаёмся.

Елизавета выдохнула (слава богу, а её план — ну не шмогла, что ж теперь?) и озадачила Саймона поиском бунгало на побережье. Теперь ей предстояло выяснить настроение Кэтрин и Эммы.

Впрочем, за этим дело не стало: Эмма сама рвалась в бой. Поразительно, но устраивать истерику повторно девица то ли побоялась, то ли рассчитывала на другой путь: она смиренно отпросилась у советника на приём к Тэлботам, взяла Кэтрин, пребывающую в прострации, коляску советника и уехала.

Вернулась очень быстро, красная, злая, расстроенная, наорала на прислугу и снова заперлась в комнате (уже по собственной инициативе). Испуганная же Кэтрин поведала Лиззи за чашкой успокоительного чая, что в дом Тэлботов их не пустили, заявив, что детям преступников там делать нечего.

Эмма устроила истерику на глазах приглашенных, её обсмеяли, высказав много неприятных вещей о её характере, внешности, положении и планах, пройдясь заодно и по мачехе. Пришлось возвращаться.

— Лиззи, что теперь с нами будет? — всхлипывая, шептала Кэтрин. — Мама, правда, так поступила с близнецами? Она их …продала в борд… — девушка вскинула ладонь к губам. — Ради вашего приданого? И она воровала у отца… сэра Николаса… деньги? А тебя она сделала прислугой?

Хмырова смотрела на смущенную растерянную Кэтрин и видела подростка, задавленного авторитетом матери и сестры, не имеющего возможность думать самостоятельно, прибитого происходящими переменами и боящегося всего и всех.

«Тепличное растение, не приспособленное к выживанию. Ей шестнадцать, а восприятие мира — как у ребенка лет десяти. Красивая, изящная, не очень похожая на мать и сестру, с какой-то «незамутненностью» в карих глазах».

«Дурочка или прикидывается?» Елизавета ничего не могла сказать — память предшественницы молчала. «Надо потрясти Фло и горничных, они-то всяко лучше меня осведомлены об истинной натуре Кэтрин» — подумала попаданка и спокойно заговорила:

— Да, Кэтрин, все так и есть. Тебе неприятно узнавать подобное о матери, но мне нет смысла врать и, прости, щадить твои чувства. Темперанс вступила в сговор с директрисой пансиона, заплатила ей украденными у отца деньгами, чтобы та провела обряд пострига над близнецами, а на самом деле отправила бы их в бордель… Меня она тоже планировала уговорить на такой же шаг или на добровольную передачу моего наследства в вашу пользу, не знаю точно, но вряд ли её заботило мое счастливое будущее.

— И что теперь? — девушка уставилась на сводную сестру красными от слез глазами.

— Вашу мать будут судить, ей придется понести наказание. Что касается вас… Эмме пора замуж, тем более, она так об этом мечтала. Ну, а тебе я предлагаю жить с нами, вести себя прилично, постараться подружиться с сестрами и со мной. Будешь хорошей девочкой — и все будет хорошо. Я — не твоя мать, я не буду гнобить тебя, даже ради мести. Предлагаю мир и кров, до твоего совершеннолетия время есть, выучишься какой-нибудь профессии, я помогу, и сама будешь строить своё будущее. Главное, не равняйся на мать и сестру, будь добра к людям, не лги, не обманывай, и к тебе будут относиться соответственно. Конечно, если хочешь, мы поищем вашу родню и отправим тебя к ним…

Кэтрин отчаянно замотала головой:

— Нет, Лиззи, не надо! Мама говорила, что ее родня — злые жадные люди, она и выбрала сэра Николса, потому что такого простака было легко обвести вокруг пальца… — девочка затихла, понимая, что проболталась. — Прости, Лиззи… Мама учила нас, как вести себя с мужчинами, чтобы они «ели с рук»…

Попаданке надоел этот разговор, возвращающий к неприятным моментам её прошлой жизни.

— Кэтрин, постарайся пересмотреть свои взгляды, хорошо? Мы собираемся на побережье, если хочешь, едем с нами. Сидеть в городе, пока идет следствие и суд, у меня нет желания. С Эммой я поговорю сама. Иди, отдохни.

Кэтрин вытерла нос, встала и побрела к себе.

«Пусть думает, ей полезно. А Эмма…»

Глава 16

Пока Эмма «зрела», Лиззи наводила порядок в счетах и доме. Оказалось, что физический труд способствует мозговой активности: во время уборки, стирки, помощи на кухне в голове упорядочивались мысли, выстраивались планы. Привычные телу Лиззи занятия не утомляли, заменяя фитнес, общение с прислугой давало новые сведения о домочадцах, а втянутые в хозяйственные дела близнецы раскрывались перед сестрой.

Флоренс, обрадованная «сменой власти» и «перерождением» старшей мисс, порхала по дому и кухне и делилась с Лиззи подробностями семейной жизни Мортенов, а также, как и хотела попаданка, особенностями характеров дочерей Темперанс. Хмырова поздравила себя с тем, что, в целом, верно оценила натуру обеих: ведомая Кэтрин и лидер Эмма, более похожая на мачеху и внешностью, и сутью.

Заодно Флоренс присматривала и за камеристкой мачехи, что дало возможность разобраться с ней просто и быстро. Лиззи хотела уволить Гвинет — не доверяла она наперстнице Темперанс. И оказалась права: Гвинет припрятала часть сокровищ хозяйки, не обнаруженных старшей мисс, намереваясь забрать с собой при расчете, который, как она правильно понимала, не за горами.

Фло буквально поймала камеристку за руку, когда та попыталась вынести саквояж с серебром, платьями и мешочком с… алмазами! Последнее поразило как кухарку, так и Хмырову: пока она об алмазах, добываемых в здешней ЮАР, не нашла информации. А тут такой подарок!

При детальном