Когда-то я была злодейкой - Лора Лей

— Возможно, пожилые аристократки или вдовы, пользующиеся уважением в обществе, воспримут идею подготовки молодых женщин к жизни в меняющемся мире с энтузиазмом. Контролируемым, повторяю! Организовать королевскую специальную образовательную инспекцию, назначить проверяющих, следить за программой обучения и бюджетом...Ну, думаю, Вы понимаете, — передохнула Хмырова и продолжила:

— Конечно, человеческая природа, увы, несовершенна, и будут злоупотребления и прочее… Но! Это — сфера контроля короля! А после сурового публичного суда над участниками скандала прыть и желание погреть руки на таком деле, надеюсь, хоть на время поубавится. Ну, мне хотелось бы так думать… — свернула тему попаданка.

Елизавета сама от себя не ожидала столь вдохновленной речи. Смешно, но она действительно говорила, что думала. Где-то на краю сознания маячила фигура Макаренко с его «Педагогической поэмой», очень нравившейся ей в школе.

Тогдашней девочке Лизе было жалко беспризорников, она восхищалась их трудом и достижениями, радовалась победам, горевала над потерями. И собственное детство с пионерскими галстуками, кружками, лагерями, общением с ровесниками оставило в душе улыбки и тепло.

Зачем лишать подобного (при разумном подходе) здешнюю молодежь, особенно девочек? И тут сирот хватает во всех слоях общества и классах, и не только реальных, но и таких вот, при живых родителях. Получить образование, специальность или хотя бы признанные навыки — для юных жителей империи это гарантированная «подушка безопасности» на будущее и в этом мире явного технического прогресса.

Это ей повезло вычислить удачного мужа, а вот многие промахнулись… Конечно, иной раз и диплом от голода не спасет, но все же шансы выше…

— Так ты предлагаешь создать что-то вроде… — не мог найти определение увлекшийся речами дочери губернаторский советник.

— Я бы сказала — профессиональные училища для женщин, ну и мужчин, почему нет? Прежде всего, из бедных слоев населения или… незащищенных, что ли. Типа, находящихся под сомнительной опекой, из разорившихся семей, от родителей-инвалидов… Со стороны короны — широкий жест, забота о сирых и убогих, для общества — реклама прогрессивного монарха и сфера благотворительности, для несчастных — билет в новую жизнь, — фонтанировала идеями Лиззи.

— Кстати, такие училища можно сделать на частичной самоокупаемости, сочетая учебу и труд с оплатой ученикам за работу и реализуемые изделия, откладывая деньги на их личные счета, на будущее, так сказать. А производство, если таковое пойдет, сделать экспериментальным. Молодежи интересно новое! Пусть изобретают, ну, под наблюдением, конечно, шьют-вяжут, растят гибриды какие-нибудь, можно устраивать конкурсы талантов под патронажем короны, публиковать списки победителей, давать призы, предоставлять рабочие места в госструктурах … Да, и не только белых включать. Понимаете? — попаданка воззрилась на чиновника: не отпугнула прогрессорскими фантазиями?

Советник Мортен пожалел, что не взялся за перо, чтобы записывать идеи дочери! Об их происхождении он вообще не задумывался: его так захватила картинка, нарисованная Лиззи, что он был готов бежать косым зайцем к губернатору и пересказывать их разговор!

Опытный чиновник увидел в предложениях старшей дочери весьма заманчивую перспективу: воспитывать в нужном властям ключе преданные и, безусловно, благодарные короне поколения молодежи, не отбрасывая и женское население, и цветное… Это захватывающе и многообещающе!

Глава 15

Советник и иномирянка просидели в кабинете до позднего вечера, обсуждая перспективы развития среднего профессионального образования на базе монастырских пансионов и не только. Черновой вариант проекта совместными усилиями они завершили уже ближе к ночи.

Елизавета предложила сэру Николсу найти в пансион толкового управляющего, чтобы не дать хозяйству развалиться за время реорганизации, сделать запрос в метрополию об учителях, определиться с размером дотаций от короны, в общем, сделать так, чтобы и производство, и «заработанные непосильным трудом» предприимчивой настоятельницей и ее подельниками деньги, по возможности, сохранились для будущего училища или что там решат власти создать на его месте. «Но лучше бы училище», — единодушно постановили Мортены.

На период расследования Елизавета предложила отцу отправить их с девочками (при условии согласия сестер остаться в колонии и с ним) в какое-нибудь прибрежное бунгало, где они смогут прийти в себя, спокойно отдохнуть, восстановиться и сблизиться вдали от слухов и сплетен, которые, несомненно, вскоре заполонят салоны и улицы Кейпсити.

Относительно Эммы и Кэтрин попаданка была категорична: первую — замуж сразу после суда, вторую она готова забрать в пригород, чтобы наладить контакт с потерявшей ориентиры девочкой. Поездка, однозначно, — только после его разговора с обеими «двойками».

Советник Мортен, покоренный разумностью старшей дочери, согласился с ее планом, не раздумывая. Он вообще после разговора с Лиззи испытывал некое умственное возбуждение и нетерпение (даже заснул с трудом!)! А еще — абсолютную уверенность в успехе еще утром казавшегося безнадежным предприятия по воссоединению семьи Мортен!

Про возможности воплощения в жизнь идей Лиззи относительно создания сети королевских ПТУ (какое странное, но оригинальное сокращение, однако, хм) и высоковероятном личном участии в этой, могущей стать поистине судьбоносной для короны, образовательной программе (снова ее термин), и говорит нечего!

Ай да, Лиззи, ай да сук… Молодец, короче!

* * *

Госпожа Хобякофф давно так много не говорила, устала страшно, но чувствовала себя при этом… вдохновленной, что ли, или какой-то приятно-взбудораженной. У неё тоже (как и у отца-чиновника) появилось желание бежать и воплощать собственные идеи в жизнь!

Да она не помнила, когда испытывала такой душевный подъем! Ей рисовались картинки учебных занятий, уроков труда, обязательно — физкультуры, спортивные площадки, школьные спектакли, ярмарки поделок… Красивая форма на воспитанницах, аккуратные комнаты и классы, вручение дипломов…

Елизавета перебирала в голове все профессии и ремесла, которые могли быть полезны женщинам в мире зарождающегося равноправия полов: машинистка, стенографистка, секретарь, учитель, воспитатель, агроном, ветеринар, медсестра, продавец…

Скорее всего, здесь уже такие существуют, но то — «самоделки», а надо — признанных, узаконенных спецов выпускать, чтобы сразу сбивать спесь с мужиков-шовинистов.

Ну и хенд-мейд развивать, чтобы и желающие посвятить себя семье и детям не считались бесполезным приложением к мужу, а могли, продавая свои поделки, например, иметь средства «на булавки» «собственного сочинения», так сказать.

Мастерицы есть, наверняка, только они «не выходят в свет». Значит, надо предоставить им торговую площадку, где их будут оценивать по работе, а не по половой или расовой принадлежности. Хотя с последним не стоит торопиться.

Рабства, как такового, здесь не было, но аборигенов просто не считали за разумных, их называли «дети короны»: могли нанимать на работу за еду и кров, не убивали, но и не лечили, теснили в саванну или джунгли мягко, но уверенно.

Ну, такая себе дискриминация